Эпизод 49. Подземелья фабрики грёз

- Осталось почти семьдесят лет... но что можно сделать за такое ничтожное время?

Услышав эту произнесённую таинственным неземным полушёпотом фразу, герой Неведомого фронта и суперагент Абсолютного отряда Митрофан Гораздый спокойно усмехнулся и достал из кармана свой знаменитый носовой платок, в недрах которого был весьма надёжно запрятан секретнейший чип, изобретённый тайным гением Неведомого фронта физиком-диссидентом Савелием Челищевым. Эх, недаром, сказал себе Митрофан, всё было недаром...

...Его героические будни начались с прогулки по занесённой снегами Москве. От двухсотметрового латунного памятника Отцу Отечества Митрофан шёл навстречу своей судьбе и время от времени поражал прохожих сверканием своего стробоскопического золотого клыка, чей невыразимый блеск обезвреживал вражескую нервную систему на три часа с четвертью. Его путь пролегал к невзрачному на первый взгляд люку городской канализации, заботливо обнажённому добровольно помогавшими Абсолютному отряду дворниками. Откинув тяжеленную крышку с защитными рунами, Митрофан отчаянно сиганул вниз, в непролазную тьму и беспросветную тишину.

Да, только ему, первому из бойцов Неведомого фронта, было по силам сразиться с очередной мировой закулисой, действовавшей под масками добропорядочных российских граждан. Уже было разгромлено коварное Тайное Сообщество Степана Белозадого, намеревавшегося поднять из могил мумии плохих вождей; уже был посажен в тамбовскую тюрьму депутат Вервольф Юристович Липидовский, тайно обрызгивавший коллег своей предварительно отравленной цианидом калия слюной. И кто бы мог подумать, что новая опасность прогрессивному человечеству исходила от горстки киношников, спевшихся с наглой марсианской формой жизни, гигантскими светящимися слизняками-живоглотами?

Конечно, разведчики фронта давно уже знали, что марсианские слизняки столетиями лелеют мечту захватить Землю в ходе молниеносной военной операции. Но кто, спрашивал себя Митрофан, кто мог предположить, что живоглоты найдут среди наших сородичей союзников?

Ответа не было, и это настораживало Митрофана больше всего.

Свободное падение продолжалось минуты две, после чего Митрофан Гораздый плюхнулся на что-то мягкое и тут же кубарем скатился вниз. Почесав правую бровь, он активизировал инфракрасную линзу и обнаружил, что стоит на берегу зловонной подземной реки, известной среди диггеров как Урал-Андеграунд. Холодеющими руками он вставил в непослушные ноздри специальные фильтры и с наслаждением вдохнул полные легкие аромата розы, расцветшей во Флоренции ранней весной.

О дальнейших двух километрах пути по излучинам Урал-Андеграунда Митрофан предпочитал вспоминать впоследствии как о довольно приятном и слегка опасном путешествии. Добравшись до пункта назначения, он, стараясь не поднимать шума и брызг, выбрался на каменную сушу, стащил с себя защитную плёнку и бросил её в бурный поток. Послышалось короткое “Чпок!” - то дали знать о своем существовании дружественные Митрофану обитатели мутных глубин.

Углубившись в себя, Митрофан стал думать, что же делать дальше.

Очевидно, следующим шагом должен стать выход в гнездо врага. Приделав к пальцам рук и ног загодя купленные в хозяйственном магазине присоски, Митрофан, уподобившись буржуазному разложенцу Спайдермену, полез по отвесной стене наверх, к тёмному кругу под самым потолком этого странного места.

Тёмный круг был не круг, но лаз, который, если верить старым картам строителей подземной Москвы, вёл прямо в кинозал, где партийные функционеры смотрели ленты разнообразного асоциального содержания. Теперь на этом месте располагался главный штаб марсиан и вступивших с ними в сговор коррупционеров от синематографа.

Забравшись в лаз, Митрофан пополз вперёд и полз так вперёд и вперёд невообразимо долго. Мышцы рук и ног начинали деревенеть, но сердце Митрофана билось сильнее всякий раз, когда он вспоминал трогательную и мужественную улыбку своего наставника, генерала Топорище. Внезапно он ударился головой о стену и понял, что можно распрямиться. Сверху раздавались нечеткие голоса; Митрофан замер, сжатием челюстей включил имплантированный в скулу диктофон “Альпинист” и прислушался.

- Мы можем не успеть... Осталось почти семьдесят лет... но что можно сделать за такое ничтожное время? - спросил, судя по тембру голоса, марсианский живоглот. Подрегулировав эквалайзер, Митрофан сумел различить даже его тяжёлое дыхание.
- Боже, целых семьдесят лет! - закричал в ответ мужчина. - А мы-то думали...
- Мы предпочитаем медленные, но верные воздействия, - сказал живоглот.

Чуть было не активизировавший чип Митрофан схватил себя за руку. Раздор между врагами был для него более чем подарком; но о каком тайном оружии тотального порабощения землян шла речь?

- Это неслыханно! - снова закричал мужчина. - Хорошо, мои правнуки будут править миром; но как же я?!
- Наши планы священны, - отозвался живоглот. Последовал тихий свист, которым, как было написано в учебном пособии “Перистальтика пролетарских масс Марса”, слизняки подзывали к себе зазевавшихся жертв. Что делать? Ведь это хоть и предатель, но свой, брат-человек! Митрофан не колебался ни секунды. Врубив чип на полную мощность, он подпрыгнул, уцепился за что-то твёрдое и с криком “Всем сдать оружие!” вывалился из вентиляционной шахты прямо на какую-то декорацию цвета хаки. Чип Челищева запищал, рассылая в пространство особые зеленоватые лучи, вызывавшие у живоглотов несварение желудка. Развалившийся в кресле отвратительный прозрачный слизняк отвлекся от стоявшего у противоположной стены человека в тёмных очках и прыгнул на Митрофана.

- Получай, марсианская ты гадина! - заорал Митрофан, вспомнив лучшие уроки своего инструктора по труду и обороне Степана Звероящера. Как следует дав слизняку по усам, он бросил выхватившему страстер мужчине:
- Бежим!

Они выскользнули в коридор и помчались по узким мосфильмовским подземельям, натыкаясь то на муляжи акул из классики советского кино, фильма ужасов “Челюсть за челюсть”, то на фюзеляжи истребителей из популярного сериала “Воздух - земля - воздух”, то на манекены с гестаповской формой из суперблокбастера про разведчика Штирлица. Мужчина в чёрных очках стрелял по лезшим изо всех щелей светящимся тварям из страстера, а Митрофан оставлял позади себя бомбы-лепёшки, сначала исходившие вонючим дымом, а затем взрывавшиеся мириадами ядовитых для живоглотов брызг.

Множество препятствий преодолели они прежде, чем далеко впереди замаячил вожделенный выход наружу. Нейтрализовав тремя ловкими ударами переодетых телепузиками роботов-убийц, Митрофан и мужчина в тёмных очках вырвались из подземелья фабрики грез и оказались на Десятой Тверской-Ямской улице, молчаливой и пустой в эту печальную, тихую ночь.

Митрофан немедленно наставил на грудь мужчины свой лазерный “макаров” и промолвил:

- Смотреть в глаза! Имя? Фамилия? Когда начали сотрудничать с врагом?
- Спокойно, - сказал мужчина, отворачивая лацкан и демонстрируя Митрофану значок Секретного штаба американской разведки. - Я - резидент США, оперативный псевдоним “Флеш Гордый”. Я был заслан сюда с целью повредить этим вонючкам завоевать наш мир.

Митрофан опустил “макаров”, и Флеш быстро и четко, как и подобало разведчику его ранга, рассказал всё, что ему удалось выведать у живоглотов. Да, план марсиан был воистину ужасен, ибо грозил психическому здоровью нации, которое Митрофана учили всегда ставить выше своего собственного. Даже могущественный глава преступно-рекламного мира России Павло Глебский по сравнению с живоглотами и их приспешниками выглядел милосердным самаритянином.

Сведения Флеша были чрезвычайно ценными. В голове Митрофана моментально родился план операции, сколь дерзкий, столь и беспощадный. Нужно было лишить слизняков и их союзников их главного оружия, с помощью которого те планировали завоевывать Землю в течение последующих семи десятков лет.

- Ты со мной, товарищ? - спросил Митрофан у Флеша. Тот покачал головой.
- Я нужен родине. Ты поймёшь.

Митрофан кивнул.

- И последнее, - сказал Флеш Гордый. - На этом клочке бумаги записан код живоглотского транспортера. Может, пригодится. Ну... Бывай.

И он растаял в московском сумраке.

Митрофан оправил пиджак, спрятал чип в платок и начал действовать без промедления. Главные заговорщики, киномагнаты братья Сибирские, заседали сейчас в приватной комнате ресторана “Бренчащая мониста”, и там же находилось то страшное оружие, которое слизняки вот-вот готовы были начать использовать в своих гнусных целях. Митрофан взял такси и загипнотизировал находящегося в подходящем состоянии опьянения шофёра. К ресторану они подъехали через пять минут; Митрофан крепко пожал шофёру руку и выбрался на мороз.

Швейцар у дверей “Бренчащей монисты” был настроен более чем решительно.

- Не велено, - заорал он басом, как только Митрофан сделал попытку пройти внутрь. - Пущать не велено! Резервировано!

Митрофан решил действовать хитростью.

- Мне по нужде, - сказал он, переминаясь с ноги на ногу.
- Не велено, - отрезал швейцар, запахивая шубу, из-под полы которой торчал внушающий уважение ствол берданки.
- На секундочку...
- Сказано уже.
- Смотри, - сказал Митрофан мстительно и, вспомнив своего любимого героя Растабальда Свистоплясского, добавил:
- Я тебе сейчас прямо тут, перед входом набуровлю.

Швейцар посмотрел на него дикими глазами. Митрофан с готовностью потянулся к пряжке ремня.

- Только быстро, слышишь, - сказал швейцар, открывая дверь. - Давай жа!..

Оказавшись внутри, Митрофан пробежал через зал и плечом выбил замаскированную под картину Айвазовского дверь в приватную комнату. За столом с противными заграничными яствами сидели несколько особенно крупных слизняков, светившихся каким-то недобрым стивенкинговским свечением. Митрофан наставил на них “макаров” и приблизился к братьям-режиссерам Андрею Сибирскому и Никите Сибирскому-Цирюльнику.

- Ноты! - сказал он не терпящим возражений тоном. - Тексты!

Вместо ответа Никита Сибирский-Цирюльник попытался толкнуть его грудью. Митрофан перехватил инициативу и упал лицом в блюдо с каким-то заплесневелым сыром. Краем глаза, отбрыкиваясь от схватившегося за нож для омаров Андрея Сибирского, он заметил, что живоглоты снялись со своих мест и поползли в сторону выхода. Между тем братья сделали попытку мокнуть Митрофана в дымящийся белый соус; в последний момент Митрофан мастерски извернулся и измазал усы Никиты Сибирского-Цирюльника попавшейся под руку аджикой. Противоборство продолжалось еще две минуты, после чего братья были привязаны к своим стульям сорванными с окон похабными занавесками.

- Где текст и ноты? - гневно спросил Митрофан лоснящимися от фуа гра губами.

Никита и Андрей молчали.

- Что ж, у меня нет выбора... - сказал Митрофан и оглядел стол.

...Через пять минут измученные нарзаном браться, перебивая друг друга, рассказали Митрофану всю правду. Флеш Гордый не ошибся; действительно, отец братьев Сибирских, известный детский поэт, сочинил по заказу живоглотов гимн киностудии, который предполагалось вставлять в каждый мосфильмовский фильм. Ноты и тексты этого зловещего гимна воздействовали на психику людей угнетающе и вдобавок изменяли их генетически-хромосомный набор. Сами братья Сибирские надеялись уберечься от влияния гимна с помощью японских ушных заглушек.

Митрофан Гораздый содрогнулся, представив себе, как год за годом вначале россияне, а затем и все граждане планеты Земля превращаются в покорных рабов марсианских живоглотов.

- И где теперь ноты и тексты? - повторил Митрофан в третий и последний раз, психически атакуя братьев откупориванием очередных “ессентуков” и цеплянием на вилку пары неаппетитных маринованных огурчиков.
- На Марсе, - признался слабым голосом Никита Сибирский-Цирюльник. - Они взяли их с собой!..

Оставив братьев осознавать степень своей вины перед человечеством, Митрофан устремился по оставляемым слизняками следам к транспортеру, помещавшемуся в холодильнике с мясными тушами. Распугав поваров и обратив в бегство поварих, он пробрался внутрь холодильника, сбил с крюка одну из туш и, сверяясь с бумажкой, набрал нужный код.

Дверь открылась, и Митрофан шагнул на поверхность Марса.

Он знал, что на Марсе нет атмосферы, и потому инстинктивно задержал дыхание. Оперативная оценка обстановки заняла у него полсекунды, еще несколько терций взяло составление плана по ликвидации живоглотской опасности. С криком “Кто вернется на Землю - тому капут!” он метнул в ошеломленных слизняов огромную мясную тушу. Безоружные живоглоты перешли в контратаку и начали бросать в него марсианскими булыжниками. Митрофан перехватывал камни и швырял их обратно; только один булыжник он на память засунул себе в карман пиджака. Когда контратака захлебнулась, Митрофан показал живоглотам крепкий русский кулак, плотно закрыл дверцу транспортера и набрал код в обратной последовательности. Затем с помощью мизинца извлек из уха микробомбу, поставил ее на две секунды и выпрыгнул наружу.

Холодильник с треском взорвался, и канал связи живоглотов с Землей был перекрыт на время, если не навсегда.

Стряхнув с груди кровавые ошметки и провожая взглядом улетающую вдаль стаю коровьих туш, Митрофан почувствовал вдруг, что лежит на песке. Неужели?..

Он неторопливо впустил в легкие воздух и расслабленно улыбнулся.

Нет. Это все же была Земля.

...Три дня он переползал с бархана на бархан, пока наконец не заметил неспешно бредущий в окружении полудюжины лающих собак бедуинский караван. Только бы продержаться, думал он и снова и снова вспоминал заботливое лицо генерала Топорище...

Очнувшись, Митрофан понял, что окружен дружески улюлюкающими бедуинами. Один из них наклонился и щупал ткань его секретного пиджака.

- Воды... - взмолился Митрофан.

Бедуин нехорошо ухмыльнулся и показал длинным грязным пальцем на пиджак.

- Раскапиталист распроклятый, - слабым голосом сказал Митрофан. Отвернувшись, он извлек из платка секретный чип и проглотил его в один присест. Чип был солёным, горьким и противным, но Митрофан знал: бойцу Неведомого фронта подобные препятствия нипочем. А вот с остальными наработками Абсолютного отряда придется распрощаться навсегда...

Пиджак был тут же обменян на жестяной чайник, на дне которого бултыхалась вязкая серая жидкость. Митрофан блаженно присосался к погнутому носику, а алчные бедуины, порывшись в карманах одежды суперагента, с восторженными восклицаниями извлекли оттуда горстку мелочи, грязный носовой платок, спички, мятую полупустую пачку "Золотой Явы" и бурый ноздреватый камень - кусок марсианского грунта...