Два человека, слегка пошатываясь, кружили в страшном танце смерти. Их лёгкие с хрипом выталкивали обжигающий нёбо воздух, их сердца, горя ненавистью, бились в едином ритме, каждую секунду выталкивая из тела жидкую жизнь. Два сердца - два врага. Вот воин громадного роста, с залитым кровью лицом, выставив перед собой меч, бросился на противника. В какой-то момент его левая рука, сжимавшая кинжал, метнулась вперед, и смертельное оружие полетело прямо в лицо стоящего перед ним человека.

Его противник, в алой от крови рубахе, ловко увернулся от летящего кинжала и в то же мгновение понял, что его переиграли, но сделать уже ничего не успевал. Длинный меч с хрустом вошёл в его грудь. Удар был нацелен в сердце, но последнее его движение и кровавая пелена на глазах врага спасли воина от мгновенной гибели. В то время, как всё его тело кричало от боли, руки продолжали свою работу. Лёгкий клинок, не встречая больше сопротивления, врубился в незащищенную шею гиганта. Голова отделилась от туловища и с глухим ударом упала на землю. Обезглавленное тело ещё несколько секунд стояло рядом, крепко сжимая в руке бесполезный теперь меч, а затем медленно завалилось набок.

Глаза оставались открытыми и горели дикой ненавистью, жизнь как будто и не покидала их. С длинных усов непрерывно капала кровь…

Монитор погас, и сидящие в напряжённых позах зрители облегчённо перевели дух.

- Впечатля-а-а-ет, - задумчиво протянул Социолог. - И что, все они так?.. – Он пошевелил пальцами в воздухе, будто пытаясь поймать ускользнувшее слово.
- Все, - не выдержал Координатор. - Наши лучшие исполнители гибнут в первом же бою, не успев сделать даже малого. Этот безумный народ одержим войной, они рождаются и умирают с мечом в руке. Все попытки контакта или “неназойливой” коррекции закончились гибелью агентов. Не убивать же их!
- Да уж, с этим они прекрасно справляются сами. – Психиатр оторвал задумчивый взгляд от погасшего монитора.
- Ещё бы, - Координатор начинал кипятиться, происходящее всё больше раздражало его. – Война – это их жизнь. – Нелепость сказанного услышали все, но перебивать никто не спешил. – На обязательные для каждого воина сельхозработы они идут, как на каторгу, зато убивают – с удовольствием; в репродуктивный период женщины не находят себе места – стремятся вернуться в строй; раненые от отчаяния добивают себя сами – не могут перенести разлуки со своей “войнухой”…
- Эф девяносто один дробь два – социализированное расстройство поведения, - опять отозвался из своего угла Психиатр. - Они индуцируют друг друга. Изолировать пытались?
- Пробовали, – Координатор поморщился. - Показать запись? Таких изощрённых самоубийств я и представить не мог. Один, представляете, сам себе шею свернул.
- Как это свернул? – изумился Инспектор.
- Руками, - буркнул Стажер.

Инспектор незаметно для других прикоснулся к воротнику.

- Позвольте мне, друзья, – Социолог поднялся из кресла и обвёл собравшихся взглядом. - Мы говорим с вами ни о чём. Из пустого в порожнее переливаем. Вся эта информация давно известна каждому из нас. Прилетев сюда, мы имели достаточно времени, чтобы ознакомиться с ситуацией и сделать выводы. Уважаемый Психиатр уже изложил свои мысли, даже, скорее, диагноз. Теперь, я думаю, - моя очередь. Итак, как нам известно, данный конфликт длится уже двести пятьдесят три года – срок беспрецедентный в истории войн. За это время биогеоценоз планеты был практически разрушен, а экология пришла в плачевное состояние. Животный мир уничтожен, растения истреблены, за исключением специально культивируемых, население планеты сократилось в восемнадцать раз и продолжает уменьшаться в геометрической прогрессии, средний возраст неуклонно снижается – у них почти нет стариков, просто не доживают, рождаемость падает, технический прогресс отсутствует, скорее даже наблюдается обратная тенденция, искусство, религия и письменность забыты… Проанализировав и учтя эти и многие другие факторы, я счёл возможным использовать для окончательных расчетов формулу Шьюбаша – Суль-ве…

При этих словах собравшиеся в маленькой зале люди затаили дыхание. Сказанное означало, что надежд на спасение нет. Аборигены планеты обречены на самоуничтожение, и попытки спасти цивилизацию ни к чему не приведут. Дело лишь в сроке.

- И что?.. – первым не выдержал Стажер.
- Шестьдесят восемь лет… - Социолог сделал паузу, - через шестьдесят восемь лет наступит критический момент: они окончательно забросят сельское хозяйство, вырубят последние леса, прекратят репродукцию и… вымрут. Процесс необратим. Они обречены.

Тишина стала ещё гуще. Социолог опустился в кресло и закрыл глаза. В ближайшее время программа будет свёрнута, специалисты отозваны, и жители единственного на планете континента предоставлены самим себе. На шестьдесят восемь лет. Останется только следящий спутник на орбите, который в установленный срок сообщит хозяевам о конце цивилизации.

- Ладно, - прервал молчание Инспектор, - собираем вещички. Сколько времени потребуется, чтобы свернуть станцию? – Он повернулся к Координатору.
- Три дня.
- Прекрасно, отлёт в четверг. К концу недели будем дома, – за показной деловитостью прятались неуверенность и смятение.
- Я остаюсь. – Все изумленно повернулись к Стажёру. Только Социолог, грустно усмехнувшись, принялся разглядывать аккуратно подстриженные ногти.
- А знаете, молодой человек, вы предсказуемы. Впервые увидев вас, я понял, что этим закончится. Вы неверно истолковали трактат Суль-ве “О роли личности в истории”. Ничего нельзя изменить, они обречены. Если бы раньше…
- Я остаюсь.

…Оставалось почти семьдесят лет, но что можно сделать за такое ничтожное время?.. Одному…

- А из-за чего они воюют-то? – спросил Инспектор у Координатора, когда они выходили из конференцзала.
- Судя по данным спутника, причиной послужил мелкий приграничный конфликт. Овраг какой-нибудь не поделили… или мосток.
- Как дети, – с грустью заметил Инспектор.

38 лет спустя.

Армия отступала. Уставшие, не спавшие уже третьи сутки регланцы валились с ног. Сегодняшний паёк был съеден позавчера, и на завтра уже не осталось ничего. Как опытный тактик, Агерон понимал, если сегодня им не поможет чудо – завтрашнего вечера армия не увидит. Противник наступал на пятки, и ждать помощи уже неоткуда.

Невдалеке темнел лес, быть может, последний на этой оскудевшей и обезлюдевшей земле. Полуразрушенный древний замок появился из-за холмов неожиданно.

Воистину, это было великолепное зрелище. Генерал впервые в жизни видел подобное сооружение, и оно поражало его своей, почти осязаемой, силой, своим не иссякшим за века могуществом, своей абсолютной непохожестью ни на что виденное раньше. У высоких, каменных башен не было ничего общего с казавшимися теперь убогими походными шатрами; его, пусть и полуразвалившиеся, стены ничуть не походили на жалкие загоны, возводимые из глины для скота; огромный подъёмный мост, перекинутый через пересохший ров и узкие бойницы не имели вообще никаких аналогий в привычном Агерону мире. Ещё не понимая, что это такое, родившийся и выросший в полевом лагере регланцев Агерон неведомым чувством ощутил – вот оно, спасены.

- Вагир, - громко кликнул он ординарца.
- Мой генерал, - тень помощника, невероятно длинная в лучах заходящего солнца, выросла рядом с тенью предводителя.
- Развалины, - кивнул предводитель вперед. - Там заночуем. Утром дадим бой. Пошли разведчиков, пускай проверят.

Коротко кивнув, Вагир исчез.

Когда солнце упало за горизонт, уступив место безразличным звёздам, остатки армии втянулись в ворота замка. Командир разведотряда встретил Агерона на мосту.

- Там человек, - он оглянулся на тёмную громаду.
- Человек? – брови генерала удивленно поползли вверх. – Убить.
- Закрылся, никого не пускает. Требует самого старшего.
- Я с ним поговорю.

Агерон осмотрелся, ловя внимательным взглядом каждую деталь. Науку осадной войны приходилось постигать на ходу. Вон там можно поставить пращников, к этой прорехе подкатить вон тот валун, мост поднять, если цепи не проржавели. И ещё…

В голове полководца внезапно выстроился чёткий план завтрашнего сражения. Вагир, как всегда, оказался неподалеку.

- Где грезонцы, что говорят разведчики?
- Дышат в спину, – помощник успевал знать всё. - Если решатся на ночной переход, к утру будут здесь.
- Решатся. Значит, битва начнется после полудня. – Агерон на минуту задумался. – Вагир, возьмешь с собой людей, ВСЕХ ЛЮДЕЙ, со мной останется только “ветеранская” сотня, и спрячетесь вон в том лесочке. Когда противник полезет на стены – ударите в спину. Внезапно и молниеносно. Они будут думать, что мы все здесь, и к нападению с тыла подготовиться не успеют. Мы победим. Главное – не опоздайте…
- Генерал…
- Выполнять!

Вагир исчез, и в темноте послышались отрывистые выкрики приказов. Вскоре двор опустел, лишь несколько десятков ветеранов остались с полководцем. Им предстояла тяжёлая ночь, нужно было подготовить замок к обороне.

Генерал сладко потянулся… Эх, поспать бы сейчас. И поесть. Но, нельзя.

Разведчик неслышно возник из темноты.

- Веди, - Агерон привычно отогнал малодушные мысли. Единственный вход в строение был наглухо закрыт обитой железом дверью. Генерал сильно бухнул в нее кулаком и крикнул:
- Открывай!
- Кто вы? – Раздался из-за двери хриплый голос.
- Генерал армии Реглана Агерон, - с достоинством ответил регланец. – Открывай и умри, как воин.
- Я открою. И умру, если на то будет ваша воля. Но сначала вы должны пообещать, что выслушаете меня. А после… после – всё равно, – в голосе говорившего прозвучало холодное безразличие.
- Слово.
- Проходите, - щелкнул засов, и дверь распахнулась.

В первое мгновение Агерону показалось, что обманчивая ночь подкинула ему призрак. Но это был человек, человек невероятно старый и смертельно уставший. Волосы его были абсолютно белыми от седины. Факел в левой руке мелко дрожал, но не от страха, как догадался Агерон, просто жизнь слишком надолго задержалась в дряхлом теле, не желая уступать его серой бесконечности смерти. Правой руки у хозяина замка не было.

- Кто ты? – вопрос прозвучал нелепо.
- Можете называть меня Стажёр, - старик тяжело вздохнул, - разницы нет.

Регланец пожал плечами. Действительно, какая разница, как зовут человека, который через несколько минут умрёт.

- Что ты хотел мне сказать? Поторопись, времени мало. – Агерон нетерпеливо оглянулся. Воины, ухватившись за толстенные цепи, пытались поднять мост.
- Ворот. Пусть используют ворот. Иначе не выйдет. – Стажер прищурился, глядя на их тщетные попытки справиться с тяжеленной плитой.

Генерал перевёл недоуменный взгляд на старика.

- Ах, - хозяин замка с отчаяньем притопнул ногой, - накиньте цепи на те штуковины и крутите.

Агерон быстро отдал необходимые указания, а старик пробормотал под нос:

- Господи, они уже забыли, что такое рычаг…

Поднимаясь вслед за седым человеком по крутой каменной лестнице, Агерон подумал, что убивать его, пожалуй, рано. Может пригодиться.

Очутившись в маленькой комнатёнке на вершине башни, Стажер тяжело опустился на грубый табурет, кивнув Генералу на место рядом с собой.

- Генерал, - старик заглянул присевшему Агерону в глаза, - генерал, вы помните свою Мать?
- Мать? – слово было незнакомым.
- Ну, женщину, которая вас родила?
- Откуда же я могу её помнить, если она отправилась на войну, когда мне не было и года? – никак не мог понять, чего от него добиваются, Агерон.
- А потом найти её не пытались? – не отставал старик.
- А зачем? – нелепая игра в вопросы начинала сильно раздражать. “Всё-таки, придется убить”, – подумал регланец устало.
- Ладно, - старик будто прочёл мысли. – Хватит вопросов. Вы хотели услышать мою историю? Ну, так слушайте. Но прежде, вы должны понять: всё, каждое сказанное слово в ней – ПРАВДА!!!

Генерал хмыкнул, - Правда, конечно. А что же ещё? “Неправда”? - Смешное, непривычное слово развеселило. - “Не-прав-да”, - покатал он на языке только что придуманное словечко.

Старик удивлённо вскинулся на гостя, продолжил:

- Представьте себе, что далеко-далеко в небе, на одной из далеких звёзд, живут люди. – Генерал честно попытался представить. Выходило плохо. Но если старик говорит – живут, значит, знает – живут. – Люди очень умные, очень могущественные, способные перемещаться от звезды к звезде. И вот однажды эти люди, назовем их “звёздные люди”, появились на этой звезде. Вашей звезде, Агерон. Прилетели, оглянулись и… ужаснулись. На их глазах происходило нечто невероятное: жители звезды, разделившись на два лагеря, уничтожают друг друга, как бешеные животные. Уже забыта причина войны; земли, посеявшие раздор, давно превратились в бесплодные пустоши; люди, развязавшие бойню, канули в века, и даже их имена не сохранила история. Да что имена, сама ИСТОРИЯ истлела… пала под напором войны. Исчезло всё! Осталась ВОЙНА… И люди… маленькие люди один на один с войной… Умные “звёздные люди” пытались помочь “глупеньким земным людям”. Но тщетно. Они сами гибли в нелепой войне под чужим солнцем. И тогда самые умные из “звёздных людей” сказали: “Уйдёмте, пускай гибнут сами, мы не хотим умирать, это социализированное расстройство поведения, Шьюбашь и Суль-ве говорят – они обречены”. Шьюбашь и Суль-ве… вот истинные палачи вашего мира, Агерон… а вы – просто заигравшиеся в войну дети…

Старик закашлялся, будто шелестящие незнакомые имена застревали у него в горле.

- Только один человек сказал: “Я остаюсь, я помогу им выжить. Они малы и слабы, я должен им помочь. И ему сказали – ты глупец, ты погибнешь с ними. И он опять ответил: “Я остаюсь”. И “Звёздные люди” улетели домой, и Война продолжалась. Каждый новый день приносил смерть и муки оставшимся. А человек, не пожелавший покинуть “земных людей”, юный, неопытный стажёр, пытался найти способ остановить бойню. Прошло много лет, но он ничего не придумал. В бою (конечно, он бывал и в боях), ему отрубили руку, и он оставил поле битвы. Пришлось пришельцу искать уединённое место, чтобы своим уродством не бросаться в глаза. И он нашёл убежище в давно покинутом замке. “Земные люди” уже несколько веков не жили в городах. И он продолжал следить за ними при помощи… э-э-э… ну, скажем, колдовских глаз на небе. Он продолжал искать способ помочь им… Он знал, способ есть, нужно только напрячься и… понять. Но, Война продолжалась, и люди умирали. А однажды, в дверь постучали, и он понял, пришёл и его черед умереть. Он смертельно устал от одиночества и безнадёжности, он опустил руки и прекратил борьбу, он смалодушничал и переложил бремя ответственности за судьбу цивилизации на плечи аборигена, заглянувшего на огонёк.

Стажёр под конец заговорил шепотом, и грусть в его выцветших глазах затопила Агерона.

- Теперь это твоя Ноша. Думай, солдат. Выход есть.
- Сколько у нас времени? – Генерал, почему-то поверил каждому сказанному слову. Сердце бешено стучало в груди, силуэт старика расплылся, и щёку щекотало что-то мокрое, незнакомое. На губах явственно ощущался вкус соли.
- Если верить прогнозам “умников” - осталось лет тридцать. Много, ничтожно много.

Утро застало Агерона на крепостной стене. Стоя, на продуваемой ветром площадке, он смотрел на вражеский лагерь. “Слишком поздно, - думал Генерал, - нас уже не остановить, мы будем убивать друг друга, пока не останется никого”.

Штурм начался, как и было предсказано, сразу после полудня. Войско грезонцев медленно, словно нехотя поползло к замку. Для них такая война тоже была в новинку.

Звериным чутьём Агерон ощутил сзади чьё-то присутствие. Оглянувшись, он увидел Стажёра. Однорукий старик приблизился к регланцу и протянул свёрнутую в несколько раз кольчугу.

- Надень. Это кольчуга, может быть, она поможет тебе выжить сегодня.

Агерон с благоговением взял в руки серебрящийся наряд. О кольчугах он слышал. Ещё несколько поколений назад, все воины носили эти стальные рубахи. Они предохраняли от стрел и скользящих ударов меча. К сожалению, секрет их изготовления был утерян. Натянув через голову доспех, состоящий из сотен маленьких колечек, Генерал тяжело вздохнул: - Мельчаем, - подумалось ему. Кольчуга достигала коленей. – Выродившиеся потомки могучих воинов.

Тем временем, враги приблизились к стене, и, не теряя темпа, стали прыгать в пересохший ров. Им на голову посыпались, расшатанные загодя, валуны. Первые жертвы сражения умирали молча, тишину нарушал только скрежет металла.

Поняв, что с наскоку замок не взять, атакующие рассеялись по периметру в поисках слабого места. Восточная часть стены была практически разрушена в незапамятные времена. Именно туда направили грезонцы свой второй удар. Горстка защитников у бреши была уничтожена в мгновение ока.

“Почему мешкает Вагир? - С волнением думал Агерон, отдавая приказ об отступлении. – Пора. Пора! Скоро нас сметут, и тогда – конец”.

Вот уже меньше половины бойцов его ударной сотни остались в строю. Отступая, они укрылись в замке, крепко закрыв на засов тяжёлую дверь. В следующую секунду на преграду обрушились первые удары – сталь, прорубала дорогу к крови. Оставив пятерых бойцов в узком проходе, регланцы бросились вверх по лестнице. В следующем пролете Агерон поставил ещё пятерых мечников, дав им в подмогу троих воинов с пращами.

Сзади с грохотом обрушилась дверь, и до отступающих донеслись звуки возобновившегося сражения.

Генерал быстро пересчитал бойцов: “Двадцать восемь. Где же Вагир?”.

Взяв с собой пятерых самых сильных и умелых солдат, предводитель регланцев устремился на самый верх – в комнатку отшельника. Остальные получили приказ стоять насмерть до прихода помощи. Пришелец открыл дверь, как только услышал тяжёлые шаги у порога. Увидев, что это Агерон он кивнул, приглашая войти. Сам старик опустился в кресло, и рука его безвольно свесилась к полу.

- Они скоро будут здесь! – Выдохнул Агерон.
- Ты должен это остановить, - устало промолвил Стажёр.
- Но как? КАК? – Генерал почти кричал.
- Не знаю. – Шёпот калеки не оставлял надежды.

И Верховный Генерал Великой Армии Реглана Агерон приготовился умирать.

…Враги ворвались в комнату через несколько минут. Вскрикнул и рухнул на каменный пол, не успев даже поднять меч, Дакир. Поразив в сердце нерасторопного грезонца, пал сам под ударом топора Кабрен. Коротко свистнула праща, и однорукий Стажёр мёртвой куклой осел в кресле…

Вокруг валились люди, а Генерал, без единой царапины, доигрывал в смертельном танце свой последний бой. Наконец он остался один против окруживших его врагов. Грезонцы замедлили движения, переводя дух. И вот, из их рядов вышел человек. Генерал Грезона Сардурак. Агерон несколько раз видел его в гуще сражения, но скрестить мечи им так и не довелось. Сегодня это упущение будет исправлено.

Плавно поводя клинками, противники начали сближаться. И за мгновение до того, как должен был раздаться первый звон стали, в голове Агерона вспыхнуло решение…

- Великое Небо, как легко… - прошептал он. – Как легко… Почему я не встретил тебя раньше, старик?…

Его меч, верный друг, испытанный в десятках сражений, высекая снопы искр из каменного пола, полетел в угол.

- Ты ведь не убьёшь безоружного, Враг?!! – Вопрос Агерона прозвучал как утверждение. В глазах Сардурака мелькнуло замешательство. – Не убьёшь. Значит, мы сможем поговорить. У меня есть что сказать тебе, Враг. У меня есть для тебя одна история…

Сардурак уже опускал меч, когда сзади раздался шум. В комнату, сметая с пути врагов, ворвался отряд регланцев во главе с заляпанным кровью Вагиром. Гнев исказил лицо Сардурака, и в следующее мгновение, с яростным криком, он кинулся на Агерона.

- Нет… - успел вскричать Генерал, и кольца кольчуги расступились, пропуская вражеский клинок к сердцу…

Вскоре всё было кончено. Ударившие в спину врагу регланцы быстро расправились с опешившим противником, и теперь занимались сбором трофеев. А в маленькой комнатушке на вершине башни умирал от страшной раны их предводитель.

- …Война… ошибка… - невнятный шёпот долетал до склонившегося над командиром Вагира, - …остановить… бойню… объяснить… они поверят… Мама…

С этими словами Агерон умер.

Через два дня войско покинуло древний замок. Генерал Агерон был похоронен с должными почестями. Его место по достоинству занял Вагир. Он был моложе своего предшественника всего на два года, и считался в войске уже зрелым воином. Трофейная кольчуга доставала ему до щиколоток и мешала при ходьбе. Будущей весной Вагиру исполнялось четырнадцать лет.