Оставалось почти семьдесят лет, но что можно сделать за такое ничтожное время? В моем распоряжении была всего одна человеческая жизнь, и я мог не успеть.

Над священной планетой надругались. На протяжении нескольких десятилетий от нее отдирали ее драгоценные камни и уносили за тысячи километров, на Землю. Космические корабли землян один за другим прилетали на Марс, даже не догадываясь о нашем существовании. Жалкие людишки возомнили себя хозяевами Вселенной, но так и остались ограниченны своими измерениями, спектрами, гравитацией и, что самое главное, пониманием мира.

К сожалению, слишком далеко мы были, чтоб отреагировать сразу. Дети Марса уже миллионы лет, как разбросаны по Галактике. Но, тем не менее, всех нас связывали невидимые нити, центр сплетения которых находился в одном месте – на Марсе. И вот, во второй раз за всю историю нашей планеты на нас покусились. От первых захватчиков не осталось и воспоминания. Что будет со вторыми, зависит от меня.

В моем распоряжении всего одна человеческая жизнь, то есть примерно семьдесят лет. Мы давно не занимались вторжением, поэтому пришлось потратить какое-то время на подготовку. Все это время кусочки Марса были оторваны от родины, и медленно умирали. Если погибнет хотя бы один из них, – умрет и сам Марс. Умрет Марс, – исчезнем и мы.

Что ж, не мы первые начали эту войну.

Канал удалось нащупать не сразу. Слишком много факторов, слишком много дополнительных сложностей, затруднявших поиск нужной оболочки. В конце концов, тело было найдено. Битва началась.

Если говорить о стратегии, то все обстояло достаточно просто. Кто-то из наших (в данном случае – я) вселяется в одного из агрессоров. Таким образом, мы обретали надежный канал проникновения. Через него на планету высаживалась группа поддержки. К сожалению, канал мог быть только один, таким образом, все зависело в основном от меня. Группа поддержки присутствовала незримо.

Дальше следовало найти все камни и доставить их на Марс, по возможности уничтожив саму возможность повторения событий, то есть – необходимо было уничтожить человечество.

Вот, в общем-то, и все. И одна маленькая деталь, существенно мешавшая нам. Согласно новой Конвенции, мы не могли напрямую уничтожать кого бы то ни было, иначе сами попадали под удар Объединенных Сил Вселенной, таким образом нам следовало уничтожить Землю руками самих землян.

Первый год дался мне нелегко. Требовалось всячески изображать из себя орущего и писающего младенца. Если бы не поддержка сородичей, незримо для землян охранявших меня, я бы пару раз мог захлебнуться в ванне, и разок погибнуть в автокатастрофе.

После года началось время и для меня.

Я начал разговаривать, проявлять сверхъестественные способности. Понемногу, чтобы не слишком пугать своих родителей. Перемещаемые мною предметы на самом деле держали в воздухе мои друзья, глупые людишки тут же поверили в необыкновенные силы своего отпрыска и начали мною хвалиться направо и налево.

Десяток-другой телепередач, несколько книг и масса газетных статей к пяти годам сделали меня знаменитостью.

К этому моменту мы уже знали почти все о том, где находятся камни. Теперь оставалось захватить власть. На земле власть складывалась из трех составляющих: деньги, религия, военная мощь. Фундамент религиозной власти уже был заложен, но тут спешить не стоило, – люди нелегко расстаются со своими кумирами. А вот власть денег – здесь уже можно было предпринимать что-то более радикальное.

Где может заработать пятилетний ребенок? Разумеется, только в науке. Через два года учебы и года исследований (вести которые мне помогали десятки моих помощников) я получал свою первую Нобелевскую премию. И, надо сказать, я был первым, кто представал перед Нобелевским комитетом шесть раз. Два раза, как биолог, три раза, как физик, и один раз я ухитрился получить премию мира. Забавно, уникальный случай в истории человечества – шесть премий, а получил их совсем не человек.

Шестую премию я получил к 25 годам. На этот момент я уже был самым богатым человеком планеты. Мои братья помогали мне совершать открытия, патентовать изобретения, узнавать планы конкурентов, находили сокровища и залежи природных ресурсов, устраивали аварии в тех компаниях, акции которых мы успевали сбыть на бирже незадолго до этого.

Мое влияние росло невероятно.

Разумеется, тут же нашлись и недоброжелатели. Сильному всегда завидуют. К этому мы были подготовлены. За эти годы я сумел создать церковь с небывалым доселе ростом. Чудеса, устраиваемые группой поддержки, деньги и сила слова приводили к нам столько прихожан, сколько только было возможным. Тяжелее всего приходилось в мусульманских странах. Но деньги открывают двери даже в труднодоступные места.

В один из дней, в пятницу 13 (мы специально выбрали эту дату), мы совершили первую операцию. По нашему указанию толпы фанатиков в десятках исламских стран одновременно начали сжигать дома, убивать своих лидеров, взрывать военные и гражданские объекты. Три миллиона четыреста семьдесят тысяч, восемьсот пятнадцать жизней было унесено за один день. Его тут же окрестили Черным днем. Полиция и спецслужбы всех стран так и не смогли продвинуться дальше ангелов, которые явились лидерам фанатиков и направили их на однодневный джихад. Сородичи постарались.

На фоне этих громких событий тихо и незаметно, как бы сами собой, в эти страны к руководству пришли совершенно другие люди. Что и требовалось.

Ни на один день мы не переставали искать марсианские камни. Я выкупал их на аукционах, в научных лабораториях, руками воров выкрадывал из хранилищ и музеев.

Мне нужно было спешить. Камни умирали, да и жизнь человека все время в опасности, я мог не успеть. Организация же нового канала могла занять слишком много времени.

На меня не раз совершали покушения за эти годы, но группа поддержки работала безотказно, я всегда успевал уберечься.

Теперь мне необходима была военная мощь. Главная военная сила этой планеты – Европейский Военный Альянс (ЕВА – красиво они придумали) – вот что мне было необходимо.

Стать президентом объединенной Европы удалось лишь со второго раза, что и понятно, – все-таки я был слишком молод, не каждый проголосует за молодого, пусть он хоть тысячу раз лауреат какой бы то ни было премии. Ничего, пять лет в оппозиции сделали меня героем, и к возрасту Христа я возглавил Европу, а значит, и ЕВА.

Через какое-то время я начал войну. К счастью, Китай дал для этого весьма хороший повод, межконтинентальная ракета Поднебесной неожиданно для всех смела Швейцарию. Мои сородичи знают, как использовать слабости людских электронных систем.

В хаосе мировой войны никто уже не обращал внимания на странные захваты научных лабораторий космических держав. Мы находили один камень за другим и отправляли их на снаряженный космический корабль, купленный заранее и поджидавший нас на плавучей платформе посреди Индийского океана. Точнее, корабль поджидал меня, ведь я был единственный, кто мог физически доставить камни на Марс, остальные этого сделать не могли.

Время поджимало, камни все тяжелее было находить, – они теряли свои жизненные силы. Мы спешили.

Тем временем, война подошла к концу. Большинство людей исчезло в ядерном урагане. Мои незримые помощники вовремя предупреждали меня об ударах, и я успевал перемещаться по планете, не заставая ядерных грибов. Человеческое тело, к сожалению, стало быстро приходить в негодность.

Оставалось найти всего один камень.

Жалкие осколки человечества еще грызлись между собой, но что не доделали ударная волна и тепловая вспышка, доделают радиация и голод.

Специальный скафандр и особый транспорт уже не выручали меня. Тело слабело и приходилось прилагать немало усилий для его перемещения.

Где же этот последний камень?

Неужели мы умрем вместе с этими жалкими людишками?

Наши рецепторы не могли нащупать ни намека на то, что марсианский камень находится где-нибудь. Ни в морских впадинах, ни в вулканах, ни в пещерах и бункерах – нигде его не было.

Думать, думать! Почему мы не можем найти камень? Мы же знаем, что он есть?

А если…. Вот, черт!

Я гнал самолет на пределе его возможностей. Было одно единственное место на этой чертовой планете, в котором мы еще не искали камень…. Там нам просто не пришло в голову его искать!

Плавучая платформа показалась на горизонте, белый корабль возвышался над океаном, слепые от веры люди-помощники радостно встретили своего господина. Я пулей пролетел мимо них и побежал в корабль. Здесь, в особом отсеке и хранились все собранные камни с Марса. Разумеется, здесь бы мы никогда не нашли камень, если бы его кто-то захотел здесь спрятать, разумеется.

- Так это все-таки ты! – Русский язык мне давался с трудом, но я его все-таки выучил.

Передо мной стоял совершенно незнакомый мне человек, наверное, русский, пожилой, обтрепанный и, судя по всему, достаточно уставший. Тем не менее, на его лице бродила улыбка, а в глазах был нехороший огонек.

- Ну что выставился, урод марсианский, - собеседник явно не был настроен миролюбиво. – Тупицы, не могли, что ли, нормально все объяснить? Как только вы Байконур грабанули, я сразу все понял. Семь марсианских камней исчезло в России за три недели, такая же история по всему миру. Удивлен, что только я до этого догадался.

Русский устало присел на камни и закурил. Я терпеливо дожидался конца его тирады.

- Гоблины, уроды марсианские, - я заметил, что это выражение он употреблял чаще всего. – Сказали бы все честно, неужели мы бы вам не отдали ваши булыжники? Я работал в одном институте, и мне повезло рассмотреть в камне то, чего не удавалось рассмотреть до меня. Я понял, что он живой. Да, это жизнь необычная, непривычная, я даже бы так сказал. Тогда то до меня все и доперло. Вы ищете камни, чтобы они выжили?

Собеседник взглянул на меня. Я согласно кивнул.

- Уроды, - русский продолжал гнуть свою линию, кстати в слове “уроды” он намеренно тянул “р”, поэтому у него получались сплошные “урррроды”. – Уроды марсианские. Небось, если камешки не вернете, Марс загнется? А за ним и вы?

На этот вопрос я предпочел не реагировать. Группа поддержки уже приближалась. Еще несколько минут, и мои сородичи будут здесь. Одному лучше не рисковать. Кто знает, что выкинет этот русский?

Человек докурил сигарету, встал.

- Ну что, урод марсианский, - он уставился мне прямо в глаза, и меня это начинало выводить из себя. – Сейчас я покажу тебе, как русские умирают, но не сдаются.

Я начал пятиться к выходу. Мне умирать еще рано было.

- Да не бойся ты, чурка марсианская, уродина, урод марсианский, - русский откровенно издевался надо мной. – Я как прочухал все, быстро сообразил, где мне лучше всего переждать тяжелые времена, а потом и рубануть все к чертям собачьим. Землю вы разнесли, уроды марсианские, ну а тогда мы и Марс на тот свет потащим.

Я насторожился. По идее он не мог ничего сделать. Но вдруг….

- Я тут бомбочку соорудил, и скоро она рванет.

Он уничтожит корабль!

Я выхватил оружие и, не колеблясь, выстрелил в того, кто поставил на грань вопрос выживания всех марсиан. Русский скрючился на полу, а я начал судорожно искать бомбу, но ее нигде не было. Наконец я догадался посмотреть на умирающего. Под курткой я нашел бомбу.

Таймер ядерного устройства показывал, что осталось всего пол минуты. Наши не успеют….

Русский что-то прошептал. Я наклонился к нему. Глаза его покрывались пеленой, со рта лилась струйка крови, но последние слова я разобрал:

- Прощай, урод марсианский….

В его карманах я нашел горстку мелочи, грязный носовой платок, спички, мятую полупустую пачку "Золотой Явы" и бурый ноздреватый камень - кусок марсианского грунта.