Дверь в столовую с грохотом распахнулась.
– Аршан! – Едва не оставив добрую половину платья на дверной ручке, Селина вихрем ворвалась в старинную залу, напоминавшую своими низкими полукруглыми сводами монастырскую трапезную.
Встав из-за стола, Аршан айн Гратц бережно прижал к себе повисшую на шее племянницу. Вернее, не совсем племянницу: когда Вея, бабка Селины, второй раз вышла замуж, то принесла с собой в приданное не только игрушечный уютный замок неподалеку от Тайлена и звонкое имя айн Гратц, встречавшееся в разрядных книгах Империи еще со времен Немера I, но и дочь от первого брака, малышку Луизу.
Селина напоминала Аршану свою мать – как не слишком искусная копия напоминает дивный портрет кисти прославленного Пирьере. Унаследовав длинные роскошные темно-русые волосы, несколько кругловатый овал лица и привычку задумчиво скашивать глаза к переносице, Селина, казалось, делала все, чтобы ее нельзя было перепутать с благородной Луизой айн Дарран, чье появление на балах при дворе Его Светлости герцога Тайленского никогда не оставалось незамеченным.
Мать напрасно пыталась обучать Селину танцам и верховой езде. Последний учитель танцев сбежал от них год назад: Селина, наступив на подол платья, впечатала партнера в пол, умудрившись сломать незадачливому учителю ногу одновременно в трех местах. Месяца два он провалялся в гостевых покоях, оглашая их стенаниями, которые сделали бы честь породистому фамильному привидению, и поторопился исчезнуть, едва обретя возможность ходить. Лошадей же Селина любила и могла часами пропадать на конюшне, вполголоса беседуя с каждой из них и подкармливая припасенным сахаром, который вечно таскала в карманах. Но стоило делу дойти до прогулки верхом, девушка ударялась в слезы: взгромоздиться на шею коню казалось ей столь же противоестественным, как и отправиться подышать свежим воздухом, оседлав лучшего друга.
Вместо всего этого Селина увлекалась чародейством. И ладно бы девушка просиживала днями и ночами над пыльными неподъемными фолиантами – с этим Луиза, скрепя сердце, еще могла бы смириться. Читать и писать – умение в хозяйстве не лишнее, а тяжелый кропотливый труд с годами мог бы и поднадоесть. Но, как назло, девушке все давалось легко. В тринадцать лет, не проведя и дня в школе магов, Селина шутя прошла Слияние. В герцогстве Тайленском, да что там в герцогстве, во всей Ольтании подобного не могли припомнить даже старожилы. Луиза не рискнула препятствовать дочери: Аршан вовремя шепнул ей, что потенциальный маг, которому не дают пройти Слияние, куда опаснее, чем маг состоявшийся.
Он не стал говорить, что до Слияния маг представлял опасность в основном для себя самого. А вот после…
Жизнь в замке превратилась в кошмар. Ссылаясь на мигрень, Луиза все реже выходила из своих покоев, строча в одиночестве отчаянные письма сводному брату. Она плохо представляла себе его дела – впрочем, хорошо их знали едва ли десятка три людей, а из оставшихся в живых и того меньше. Однако Луиза искренне полагала, что кто кашу заварил – тому ее и расхлебывать. К тому же, как человек, имевший отношение к одному из самых могущественных жреческих Орденов, Аршан обладал обширными связями и не менее обширным жизненным опытом.
Время шло, Луиза беспрекословно выполняла все инструкции, которые приносила голубиная почта, но терпение ее было на исходе. И после очередного послания – уже третьего за последний месяц – Аршан понял, что избежать визита в замок ему не удастся.
Нельзя сказать, чтобы мысль об этом была ему неприятна – несмотря на довольно прохладное отношение к сестре, Аршан любил Селину как собственную дочь. Однако где найти время на неспешное путешествие в окрестности Тайлена, когда едва разберешься с заговорами мессарийцев, как тебя перебрасывают на подавление мятежа Сигурда в Трумарите, а там, не успеешь толком прийти в себя, как уже пора отправляться в Вар-Рахиб под видом полномочного посла не существующего в природе вольного города Зайяла.
За всеми этими хлопотами, собственной семьей Аршан айн Гратц так и не обзавелся. Невысокий, полный, лысоватый, с широкой жесткой бородой, которая по утрам напоминала ему накладные бороды кочующих комедиантов, Аршан не сомневался, что ежели какая девица и захочет выйти за него замуж, так только польстившись на возможность влиться в ряды спесивого староимперского дворянства и с выгодой пристроить своих многочисленных родственников. К каждой новой девушке, появлявшейся на его горизонте, он относился с профессиональной подозрительностью, еще больше укреплявшейся, когда очередная несостоявшаяся госпожа айн Гратц отправлялась восвояси, так ничего и не добившись. “Истинная любовь, – нередко говаривал он, – не боится преград и не исчезает при первых заморозках”.
– Селина! – Отстранив племянницу, Аршан бегло оглядел ее с ног до головы и, надо сказать, увиденное его не порадовало. Бархатное фиолетовое платье в нескольких местах прожжено кислотой, белоснежный мех манжеток свалялся, как у вернувшейся домой по весне кошки, а кружевной воротник больше походил на не первой свежести салфетку.
– Давно приехал?
– Считай, только что. Ну, пойдем, покажешь мне свою коллекцию.
– Маменька наябедничала? – Селина, не стесняясь, скорчила Луизе гримаску и показала ей маленький, мармеладно-розовый язычок, свидетельствующий о безупречном здоровье.
Схватив Аршана за руку, она потащила дядюшку к выходу. С трудом разминувшись с оказавшимся на пути креслом, айн Гратц попытался было сопротивляться, но быстро смирился: силушке его племянницы мог бы позавидовать испытанный боец, с отличием закончивший школу мечников в Иратаке.
На третьем этаже Селина свернула с лестницы и, едва не обратив в крошево старинную напольную вазу, стремительно втащила Аршана в свои покои.
– Идиоты! – Она подвела дядю к стеклянной витрине на гнутых бронзовых лапах. – Как взбесились! И угораздило же меня родиться женщиной!
– Неужели ни один-таки не понравился? – усмехнулся в бороду Аршан. – Луиза говорила, у тебя отбоя нет от поклонников.
Несколько слов, в сердцах брошенных в ответ хрупкой девушкой, заставили Аршана мысленно признать, что она явно превзошла родного отца в искусстве нелицеприятно выражать свои мысли – а ведь, помнится, вся прислуга сбегалась послушать их с Луизой скандалы, и мужская ее часть только восхищенно прицокивала языком, когда покойный господин айн Дарран заходил на очередной круг.
– Селина! – попытался он одернуть племянницу.
– Что Селина? – рявкнула девушка и тут же смущенно потупилась. – Прости.
– Ничего-ничего, – великодушно махнул рукой Аршан, с любопытством разглядывая выложенные под стеклом вещи. – Ну-с, приступим. Вот этот берет…
– Благородный господин Кэрр айн Руш, – представила берет Селина. – Индюк-коротышка из Альдомира. В карманах мышь в кулак свищет, на штанах заплата в три ладони, а туда же, щеки надувать!
– Это ему ты посадила в карман белую мышку? – припомнил Аршан письма Луизы.
– Знал бы ты, как он подпрыгнул, когда она и в самом деле засвистела! – звонко расхохоталась Селина. – А вот тут, смотри, – девушка показала на испачканное в чернилах воронье перо, – все, что осталось от моего, с позволения сказать, коллеги. Шукан, подающий надежды чародей. Надежды-то он, может, и подавал, а вот руку даме … И еще, – Селина понизила голос, – у него была жуткая грязь под ногтями. Ненавижу!
– И в кого же ты его превратила? – со вздохом поинтересовался Аршан.
– Да ни в кого! – ухмыльнулась Селина. – Помнишь Канни? Ну, ослика нашего, на котором хворост в замок возили? Выходит как-то этот Шукан во двор, и тут Канни ему: “А не обсудить ли нам, уважаемый…” Как ветром сдуло!
Посмотрев на довольную физиономию племянницы, Аршан вновь тяжело вздохнул. Коллекция трофеев и впрямь поражала разнообразием: пряжка с пояса бродячего охотника за драконами, золотая пуговица богатого торговца из Дебокассии, перчатки соседского сынка – редкостного лодыря и лоботряса, браслет широко известного в узких кругах тайленского шулера, оберег популярного среди местного дворянства проповедника… Да уж, Луизе не откажешь в изобретательности!
Когда очередной претендент на руку и сердце прибывал в замок (обычно, “совершенно случайно”, “ехал мимо, вот и заглянул на огонек”), Луиза принималась хлопотать вокруг гостя, а Селина послушно выходила знакомиться и моментально начинала строить планы, как было бы сподручнее от него избавиться. Надо отдать ей должное: больше трех дней не продержался никто. И все покидали замок совершенно добровольно! Племянница же стоически махала гостю вслед платочком с угловой башни и возвращалась к придумыванию своих драгоценных заклятий.
Селина старалась не повторяться. Особенно Аршану запомнилась история про дебокасского купца, чей камзол печально проворчал среди обеда: “Полнеем, старина, полнеем. Скоро ведь в двери пролезать не будем”. Правда, и с проповедником недурственно получилось: проснувшись по утру после неумеренных возлияний, он увидел, что покоится на гигантской, размером с двор замка кровати, а подле нее надвратной башней возвышаются стол и кресло. Его громкий вопль долго еще гулял по узким каменным лестницам, а бедная Селина до конца дня пластом пролежала в своих покоях: иллюзия отняла у нее столько сил, что она и пальцем шевельнуть не могла.
– Прямо одолели, супостаты, – жалобно ныла Селина. – То никого, а два года назад – как с цепи сорвались. Не успеваю одного выставить, второй лезет! Аршан, ну что во мне такого?!
Поймав быстрый хитрый взгляд племянницы, Аршан заверил ее, что она прекрасней весеннего утра и умнее всех иерархов его Ордена вместе взятых. А также обаятельна, скромна, стройна и (здесь ему пришлось слегка покривить душой), несомненно, грациозна.
Они проболтали до позднего вечера, валяясь на кровати и пригоршнями отправляя в рот засахаренные орешки. Слово за слово, девушка незаметно заснула. Укрыв ее пледом, Аршан поцеловал племянницу в лоб и тихонько выскользнул из комнаты: он знал, что Луиза будет ждать его, во сколько бы он не освободился.

* * *

Я бы, конечно, не отпустила его до самого утра, но надо же и честь знать! Тем более что я просто подпрыгивала от нетерпения: интересно, что теперь маменька ему наговорит!
Да с чего вы взяли, что подслушивать нехорошо?! Очень даже хорошо: они же не о ценах на урожай собрались посплетничать!
Щепотка голубого порошка – и огонь в камине заметался, разбрызгивая голубоватые искры. Я осторожно отодвинулась подальше.
–…Мои возможности, – донесся из камина раздраженный голос Аршана. – Я же, извини меня, не бог!
– А кто врал, что у него куча знакомых?! – Маменька, видно, тоже пребывала не в лучшем расположении духа.
– Луиза! – Аршан взял себя в руки. – В пятый раз тебе повторяю: я не смогу рекомендовать ее, до тех пор, пока синклит не убедится в ее способности полюбить. Хоть кого-нибудь! Хорошо, допустим иерарх Савернос – мой добрый друг, но никто ведь и не требует роковых страстей с попыткой наложить на себя руки! Пусть хотя бы замуж выйдет, а там я уже смогу подсуетиться и уверить остальных, что это сугубо по неземной любви!
Эх, спуститься бы сейчас, да и дать ему по голове стоящим в маминой гостиной тяжелым бронзовым подсвечником! Так вот, оказывается, откуда все эти толпы воздыхателей!
– Какая уж тут свадьба, – грустно бубнила маменька, – она же ничего, кроме своих заклятий и видеть не хочет. Знаешь, чего мне стоило уговорить Замбуна спасти ей жизнь? Бедняга едва умел плавать, сам чуть не утонул. И что ты думаешь…
Вспомнив Замбуна, я невольно хихикнула. Мозги с кулачок, сплошные мускулы. Грудь колесом, латы сияют, а изо рта чесноком несет! А я-то, дура, еще удивлялась, что это он так мечтательно закатывает свои поросячьи глазки, уговаривая меня покататься при луне на лодке…
Огонь в камине взвыл, и я поторопилась кинуть в него еще щепотку.
– …Хоть от меня отстань, а? – взмолился Аршан. Поставленный на столик бокал недовольно звякнул. – Стар я уже за юбками бегать. Да я счастлив, если хоть пару дней в году в собственном доме переночую. Да и толку от этих девиц… Волосы завьют, духами себя опрыскают – как начнешь чихать, не остановишься. А уж коли рот раскроют… Нет, не нашел – и искать не стану. Любовь, знаешь ли…
Знаю, знаю! Все я про тебя знаю, а скоро буду знать и еще больше. Любишь брюнеток, я перекрашу волосы, любишь пирожки… Ладно, уговорил, научусь у Марты их печь. И завтра же закажу в городе все одиннадцать томов “Наставлений” Саверноса.
Подожди немного, я же еще только учусь. Подожди, ладно?
Юркнув в постель, я раскрыла дневник. “Сегодня приехал Аршан. – Буквы проступали на бумаге, повинуясь движениям пальца. Вот еще, чернилами пачкаться. – Славно поболтали. Уверял, что я обаятельна, скромна, стройна и, – я подчеркнула это тремя чертами, – грациозна. А то ли еще будет завтра!”.