Оставалось почти семьдесят лет, но что можно сделать за такое ничтожное время?

А может, он так шутит? Знавал же я пару-тройку записных остряков, напрочь обделённых чувством юмора... в конце концов, сам порою шучу неудачно - с кем не бывает? Иногда, в чёрные минуты - как вот сейчас - мне кажется, что вся наша Вселенная суть несмешная шутка того, кто, возможно, тоже является всего лишь чьей-то... Не богохульствуй! Ладно. Правительство, опять же, правда, у того приколы всё больше какие-то панковские - с демонстративным цинизмом... Короче, сплошь затейники кругом - да только как-то...

Невесело.

- Семьдесят лет? А вы... не ошиблись?..
- Два миллиарда двести тридцать миллионов семь... нет, уже шесть секунд.

Как отрезал. Собранный, строгий. Невероятно аккуратный. Не-е, такие никогда ошибаются. И не дозволяют себе никаких фамильярностей, разве что положенных этикетом и исключительно вне службы: в определённых рамках и только с равными по статусу...

Одним словом, типичный межгалактический фельдъегерь.

Так, по крайней мере, он представился.

Задумавшийся, я выщелкнул из пачки сигарету, взял зажигалку. Спохватился:

- Курите?

Я поймал себя на мысли, что мне неловко дымить при нём. Точно вьюноше - перед суровым родителем.

- Нет, благодарствую.

Какого чёрта! - взбеленился я. Он, такой правильный, вдруг впёрся ко мне в квартиру, а я должен теперь стесняться мятой футболки, рваных тапочек и немытой посуды. Не. Ус. Пел. Утюг сгорел на работе, воду отключили, а тапочки мне кот продрал. Между прочим, у меня замечательный кот, серый и абсолютно суверенный - если не хочет жрать; сейчас дрыхнет где-то, подлец. Вот!

Я пододвинул к себе пепельницу и клацнул зажигалкой. (Не люблю спички - в их огоньках мне мерещатся погибающие деревья; газ - другое дело, газ - это уж давно мёртвые растения... Вот научиться бы делать спички из кристаллизованной злобы - и сырья в достатке, и вспыхивает легко!) Я затянулся, выпустил колечко в зенит. Потолок шелушится, пожелтел... пора бы побелить... да зачем, всё равно через семьдесят лет, если верить моему визави, время в мире остановится.

Окончательно.

Всюду.

И всё на Земле, и сама Земля, и хрустальные сферы над нею - те самые, неуничтожимые, к коим еще Аристотель привинтил семь небесных тел, - и остальные планеты, и звёзды, и невообразимо далёкие, даже в самые могучие телескопы предстающие едва заметными искорками галактики, - всё прекратит своё движение, поскольку Вселенной без Времени - это как... как... ну, типа как "шестисотому", бля, с постреляным баком.

А чего ты, собственно, опечалился? Твоё-то время, скорей всего, исчезнет раньше - мгновений эдак миллионов на девятьсот; знай успевай...

Всё равно - интересно. Как, например, это выглядит - мир без Времени?..

- Никак. Термины и образы, которыми вы, люди, оперируете, вообще мало подходят для описания реальной картины Универсума, а в приложении к вышеупомянутой внештатной ситуации - тем более.

Разве я спрашивал вслух?

- Телепатия входит в начальный курс нуль-школы курьерских служб, - обронил он. - Или вы ещё сомневаетесь в том, что я являюсь именно тем, кем являюсь?

Я скосил взгляд на стену слева. Хищный цветок, расцветший из узора на обоях, поедал, чавкая, очередную сонную муху.

Осень.

- Нет, отчего же, - сказал я смиренно. - Только, пожалуйста, прекратите читать мои мысли. Если вам не трудно. Спасибо.
- Хорошо, - ответил он. - Просто так мне было удобнее. Видите ли, вербальное общение с людьми для нас что... гуканье с младенцами. Согласитесь, не очень подходящая к столь важной ситуации форма.

Ишь какие мы... высокоразвитые.

- Думаю, специалист вашего уровня преодолеет подобные трудности.
- Несомненно.

Всего лишь посыльный - а какой важный. Какие ж тогда, небось, вальяжные у него боссы...

А за помощью всё одно к нам, человечеству.

Я ткнул окурок в пепельницу.

- А почему не "Золотая Ява"? - спросил он.
- Что?
- Я предварительно изучил ваш социум по тому, что вы зовёте рекламой, и понял, что потребление именно этой марки является вашим способом национального самоутверждения.

Ничего себе... прогукал.

- Одни лидируют в науке и технике - в ответ вы закуриваете "Золотую Яву". Другие рвутся вперёд в образовании и здравоохранении - вы невозмутимо курите "Золотую Яву". Третьи обувают вас в забавной игре с кожаным шаром - вы...
- Я понял, - прервал я его. - Любопытно, но давайте лучше о вас поговорим. Итак, в результате безответственных экспериментов сверхцивилизаций над...
- Протестую! Сверхцивилизации не обязаны отвечать пред вами за свои действия.
- ...над пространством-временем, через семь десятков лет Вселенная погибнет...
- Не так. Просто одно из её измерений окажется полностью... вы ведь первобытный программист, да?.. как бы упакованным. Обратный процесс теоретически возможен, но для него необходимо распакованное время. Представьте: вы заархивировали сам архиватор и...

Ох, напугал! И не такое бывало, и ничего, не бегали за помощью в соседнюю галактику...

- ...Выход один - как можно скорее восстановить Универсум в аналогичном мироздании. Ничего сложного. Представьте, ваш дом вдруг пришёл в негодность, и мэрия или агентство недвижимости предоставили жителям другое равноценное жильё... Конечно, мелкие отличия неизбежны: иной пейзаж за окном, другой трамвайный маршрут рядом, - но в целом...

Да, он не врёт, что изучал наш мир по рекламе. Благородный чиновник, благотворительный бизнес... Еще бы памперс с атомным подогревом - для полных штанов счастья...

- Техника, диспетчеры - всё уже давно готово, но следовало найти разумное существо, которое будет... - он нервно пощёлкал пальцами, подбирая метафору, - э-э-э... камертоном для настройки Универсума в новом континууме. Тысячу лет поисков... Я понятно изъясняюсь?

Я неопределённо пожал плечами. И задал вопрос, что, помнится, некогда задавал Фродо Гэндальфу:

- Почему именно я?

Фельдегерь развел руками:

- Для данной ситуации идеальным резонатором является абсолютно среднестатистический субъект.

Я поперхнулся от возмущения. Большего оскорбления невозможно было представить. Я, допустим, не гений, но никогда не считал себя заурядностью... а, оказывается - самый средний человек во всей Метагалактике! Вот это удар так удар! Позор на всю Вселенную...

Уж лучше негодяй, чем серость.

- Зная, как вы, люди, самолюбивы, я позволил себе прочесть ваши мысли, - сказал собеседник. Я обратил к нему пылающее лицо. - Поймите, всё не так трагично. Для Земли ваш уровень выше среднего, но человечество в целом отстаёт от номинального уровня цивилизаций Универсума. В итоге...

Я позволил себе вздохнуть. Что ж, так - в компании - терпимо. На миру, как говорится, и смерть красна. (Есть ещё одна поговорка, но вдруг она антисемитская...) А может, он просто утешает? Льстит? Ни слова больше ни спрошу, подумал я. На кой мне тьма горьких истин?

- ...самая подходящая кандидатура.
- А у нас есть шанс... повысить уровень?

Посланник внимательно посмотрел мне в глаза.

- Зависит от вас, - сказал он. - Если стратегической целью цивилизации останутся идеально белые зубы... - вряд ли.
- А какая она, генеральная цель?
- Не знаю. Никто не знает. Но позвольте заметить, что не суметь добраться даже до ближайшей планеты - в вашем-то, я имею ввиду человечество, возрасте - стыдно.
- Я согласен, - сказал я и отправился переодеваться. - Пойдёмте, посмотрим вашу Windows 3000.

- Ядро установки находится в миллионах парсек отсюда, - объяснил мой спутник, разворачивая умопомрачительной величины зонт. Мы вышли под ливень. - А вашу часть комплекса мы оборудовали на детской площадке за углом.
- Там же всегда занято, - сказал я. - Там паркуют авто и выгуливают собак...
- Только не сегодня. Прошу.

Мы осторожно двинулись по разбитому тротуару. Стайки нахохлившихся фигур в нишах у подъездов провожали нас бесцветными взорами.

- Эй, мужик! Быстро зонт подарил, да?!
- Идёмте, идёмте, - поторопил я. - Главное, не оборачиваться.
- Да я и не оборачиваюсь...

Зато я не удержался, скосил глаз.

Ершистого вида перенедоросль со товарищами замерли под дождём - руки в карманах, мокрые сигареты прилипли к нижним губам. Холодные капли катились по лицам, съезжали в глаза - никакой реакции... Даже не моргают.

Я догнал посланника.

- Что вы с ними... Осторожнее! - здесь лучше обойти по газону.

Асфальт перед нами был засыпан гнилью из лопнувших полиэтиленовых пакетов. Где-то в этой части дома жил некто, обожающий метать сверху в прохожих самодельные бомбы из негодных овощей и фруктов.

- Зачем это ему?
- Видите? - Я обвел рукой сырые серые стены, обступающие нас со всех сторон. - Тыщи стандартных тёмных окон. И за каждым - по человеку, снедаемому тоскою от этой самой одинаковости. Сходящему с ума. Пытающемуся выделиться, заявить о своей уникальности - хоть так.
- Хм. Пусть детей воспитывают. Или рассказы кропают. Вы же пишете?

Всё-то он знает. Опасный тип.

- Может, у него нет ручки. - Я вдруг представил себе квартиру, сплошь заставленную ящиками гнилых помидоров и коробками тухлых яиц... вонь... полутьма... клочья паутины свисают... продавленная раскладушка в узком проходе и мутная мгла, сочащаяся из окна...

Брр!

- Позвольте, я тоже кое-что покажу. Вон, видите радугу? И на той крыше - тоже. И дальше... - там дежурят снайперы. У них прекрасная хронооптика. Они следят за событиями с минутным опережением и, если что-то вам грозит, могут загодя... ликвидировать источник опасности.
- Убить? - я поскользнулся на отбросах. Фельдегерь ухватил меня за рукав.
- Осторожнее. Сверхцивилизацию отличает, в первую очередь, бережное отношение к жизни, - сказал он назидательно. - По долгу службы я имел дело со множеством весьма развитых - энергетически - обществ, которых никогда не примут в Совет Сверхцивилизаций... как вы, например, вряд ли пригласите на обед каннибала, будь даже он богат как Крезовский...
- Как Крёз.
- Что?
- Правильно: богат как Крёз.
- А-а. Ну, вам виднее. Так вот, его - никогда, а, допустим, Обдувателей Одуванчиков с Шеата-VIII сразу пригласили и сочли за честь, что они приняли приглашение...
- А если никак иначе не разрешить конфликт?
- Думай - на то и разум. Вашего бомбиста, например, угостят, если что, галлюциогенной пулей со стимулятором центра удовольствия... может, он уже лежит на балконе и - одновременно - левиафаном с в-о-о-о-т таким вот анальным отверстием парит над Венецией...

На детской площадке было пусто. Рядом, на въезде во двор сотня, не меньше, гаишников в накидках истово дула в свои свистки и размахивала полосатыми жезлами.

- Ого! Похоже, я главная деталька в вашем устройстве?
- Не главная, но - уникальная. К вашему сведению, орбиту патрулирует эскадра с малым и большим сервизонесущими крейсерами во главе...
- Сервизонесущими?! - показалось, что я ослышался.
- На шесть и двенадцать летающих тарелок. Каждое блюдце может вывернуть наизнанку "чёрную дыру"... Сюда, пожалуйста. Присаживайтесь здесь, да-да, у песочницы. Возьмите зонтик.

Он смахнул со скамейки жёлтые листья. Я сел. Чувствовал я себя довольно преглупо и потому вытащил сигареты.

- Можно?
- Как вам угодно.

Из патриотических чувств перейду на "Золотую", подумал я, вертя в пальцах пачку, - как только она перестанет символизировать наш отстой в мировом сообществе. Курить вдруг расхотелось.

- Что я должен делать?
- Быть собой. Больше - ничего. Остальное сделает ядро в M87: перебросит вас в континуум, развернёт вокруг модель Универсума. Если гармонии не получится, ядро произведет коррекцию и автоматически повторит операцию.
- А если... никогда?..

В программировании это называется бесконечным циклом.

Он вдруг протянул мне ладонь. Помедлив, я пожал его руку. Мне не хотелось, чтобы он уходил. Я понял, что отчаянно трушу.

- Никогда не существует. Через час-полтора установка исчезнет, и вас выбросит в этот же мир. У вас ещё будет семьдесят лет...

Внезапно он улыбнулся, грустно так:

- Прощай. Постарайся провести их с толком, если что... И... ты прав насчет ответственности; мы сделали выводы... хоть может, и поздно...
- Погоди!..

- Смирррна!

Они вытянулись предо мной во фрунт. Все - и господа офицеры в первой шеренге, и нижние чины в робах, и боевые роботы в парах жидкого азота.

Я неспеша двинулся вдоль строя: щёлк-щёлк по стальному полу магнитные каблуки. Свет от галогенных ламп отражался от позументов на моем мундире (у меня шикарный мундир, я по праву им горжусь!) и попадал в выпученные глаза личного состава. Умора была смотреть, как они гримасничают, чтоб только не чихнуть на меня. (Первый пункт Дисциплинарного устава: за обрызгивание Квадрат-Адмирала - дезинтеграция на месте. Квадрат-Адмирал - это я.)

Сегодня исторические сутки!

Сегодня мы одним могучим ударом покончим с нашими извечными врагами. Наши брильянтоголовые конструкторы вкупе со златорукими рабочими создали, наконец, Абсолютное Оружие. Я по праву ими горжусь! Э-пушка! - одно название заставляет биться наши сердца еще отважнее, а сердца наших врагов - трепетать еще трусливеее. Пускай трепещут, сегодня мы сокрушим их одним Выстрелом! И сей знаменательный Выстрел Генштаб доверил произвести мне. Я всю жизнь - с сопливого юнги! - шёл к этому. Я по праву собой горжусь! Вон она, заветная Гашетка, но... это кто ж рядом с ней?! Иль у меня опять глюк от проклятого Альцгеймера, настоящего бича офицеров моего ранга?! Я ими по праву...

Адьютант подлетел проворно, как муха, и зашептал жарко:

- Порядок-порядок! Да-да, это их Главнокомандующий, оба Генштаба в курсе... Дело в том, что создать Э-пушку в одиночку было не по силам ни одной из сторон, и мы создали её совместно. Естественно, и Выстрел должно произвести совместно - чтобы мы считали Победителями себя, а наши враги - что Победа за ними.
- Э-э... а кто ж на самом деле Победит?
- На самом деле после Выстрела энтропия Вселенной скачком достигнет максимума... Победит, если вы дозволите мне сарказм, дружба...

А-а-а! Ну ладно... Вот только по ногам дует, от этого азота такой холодный пар...

Я опустил глаза и с ужасом увидел, что на мне нет брюк. Неужели забыл надеть?! Но через миг я облегчённо вспомнил, что сам ввёл вчера такую форму одежды. Проклятый Альцгеймер! - едва не попутал...

Не то, не то... Довольно пошлый удел - прожить в ненаписанной повести...

Я топтался на остановке. В подмышке была зажата рукопись "Мёртвого леса": я направлялся на рандеву с редактором. Никогда ещё не доводилось с ним встречаться, и я малость нервничал. Если сразу придёт мой трамвай, то всё будет отлично, загадал я. Пришёл другой номер. Если сейчас будет мой, то всё будет нормально, поправился я. Пришёл вагон, который, пожалуй, появлялся здесь лишь раз в сутки. Дима называл его "трамваем-призраком". Сяду на любой, идущий в центр, пообещал я. Редактор скажет - что-то в вашем сюжете есть...

Через час мимо прозвенели все трамваи города, даже те, чьи маршруты лежали далеко в стороне. Если придёт любой мыслимый номер - сяду и поеду, чёрт с ним, с редактором, пусть хоть что-то ответит...

Из-за угла вывернул вагон. Я напряг зрение... протёр глаза... Номер маршрута представлял собой комплексное число - квадратный корень из минус единицы.

Не повезло.

Что ты всё фантастике? Глупейшее занятие - читать и писать о том, чего не бывает! Подумай о реальной жизни; взрослый же человек! Посмотри "Землю любви", жизненный, говорят, сериал. Взгляни на ровесников - уже солидные люди, акционеры, ох, как раскованно они рвут друг на друге стобаксовые сорочки перед телекамерами...

А депутаты? "Извините, это правда, что вы убийца, вор и растлитель малолетних?" - "Об этом может сказать только суд". Прелесть. Тебе такого сюра вовек не измыслить.

Хорошо-хорошо...

Дверь подъезда грохнула за спиной как железнодорожный состав, дошедший, наконец, до разрушенного моста. Я подождал, пока глаза привыкнут к сумраку, и поднялся к лифту.

Возле него мама отчитывала дочку-школьницу:

- Мало ли что говорит дедушка? Ты должна отвечать так, как в учебнике! Параллельные прямые не пересекаются, доказано Zanussi! Даже я помню...

Заметив меня, обе настороженно замолчали. Я их понимал - в наше время езда в лифте с незнакомцами чревата большими неприятностями, а мы, хоть и жили на одной площадке, дверь в дверь, но знать друг друга не знали. Стиль жизни.

- Пойдём-ка лучше пешком, Машенька, - сказала мама дочке, глядя на меня с недоверием, медленно перетекающим в ненависть.

Дверь лифта раскрылась.

- Пожалуй, мне более полезны физические нагрузки, - сказал я, поворачиваясь к лестнице.
- Заходи быстрее!..

Они уехали. Потом загромыхала дверь вверху... закрылась. Я остался один в темноте.

Цок-цок...

Собака, подумал я, облившись холодным потом. Одним рывком я преодолел пролёт и остановился, судорожно вцепившись в перила.

Цок-цок-цок...

Я увидел своего преследователя. Глаза его тлели багровым. Не собака.

Что у него на шее? - подумал я. Ну и что? Обычный волк... с галстуком. Никакой не вервольф, у нас, слава богу, не средневековье...

Оборотень прыгнул молча. Отшатнувшись, я врезался затылком в угол почтового ящика... шёлк от Emanuel Ungaro хлестнул по лицу...

- Надо же, мешком по башке!..
- Что ж это творится-то, а?!

Сидя на поребрике, я очумело мотал головой. Вокруг толпились жильцы нашего дома. У ног лежал лопнувший пластиковый пакет с картофельной шелухой.

- Сколько можно терпеть?

Я попытался подняться. Ноги как вата. Меня заботливо поддержали.

- С-спасибо...
- У вас кровь, - женщина с нашего этажа протянула мне носовой платок. - Вот здесь.

Я машинально промокнул ссадину. Не зная, куда девать испачканный платок, я неловко сунул его в карман.

- Чуть не убили человека!..
- Позвать участкового, пусть пройдёт по квартирам...
- Ваш зонтик...

Пошатываясь, я двинулся к своему подъезду.

В лифте я прислонился к стене, прикрыл глаза. Подташнивало. Всё, подумал я. Вернулся. Эксперимент провалился. Есть ли в этом твоя вина? Не знаю. Во всяком случае, упрекнуть тебя больше некому...

Зато ремонт можно не затевать. Можно вообще больше ничего не затевать: любое дело молчаливо подразумевает, что мир будет существовать всегда, так, кажется, у Лема...

Кот - он уже ждал меня в прихожей - давай сразу мурлыкать и тереться мордой.

- Сейчас, сейчас, - пробормотал я. - Дай хоть плащ сниму...
- Муррр! - ответил Локис. В детстве он походил на медвежонка.

Я поставил зонтик (память об упакованном фельдегере) в угол и сунул мокрый плащ на вешалку. В кармане что-то звякнуло. Что за чёрт? Я вывернул один карман, другой...

Да-а, учитывая новые факторы, от ремонта тебе не отвертеться, подумал я, опасливо разглядывая плащ.

В его карманах я нашел горстку мелочи, грязный носовой платок, спички, мятую полупустую пачку "Золотой Явы" и бурый ноздреватый камень - кусок марсианского грунта.