Над развалинами слабо курился сизый дым, и в сером вечернем освещении мне показалось, что груды камней, бетона и полуразрушенных конструкций едва заметно шевелятся, будто тысячи людей, оставшихся там, внутри, совместными предсмертными усилиями пытаются приподнять навалившуюся на них массу, и сейчас - вот-вот, ещё немного, одно только усилие, - в образовавшихся щелях покажутся раздробленные руки и раздавленные тела.

Я дёрнул головой, отгоняя видение, и тихо сказал:

- Уйдём отсюда. Не могу. Не понимаю, зачем вы привели меня на это место.
- Извините, - смущённо сказал Норман Шумахер, с которым мы десять минут назад встретились у газетного киоска за первой линией ограждения. - Тут сейчас много людей, и я подумал... Впрочем, неважно. Если вы не против, поговорим у меня. Так уж получилось, что я снимаю квартиру неподалёку отсюда.
- Хороший район, - отметил я и добавил: - Был до прошлого вторника.
- Вы имеете в виду: дорогой? - улыбнулся Шумахер. - Уверяю вас, здесь можно было и раньше найти квартиру по вполне приемлемой цене. Даже в самом престижном районе есть места, где... Пожалуйста, сюда.

Мы завернули в переулок, о существовании которого я не подозревал, хотя, как мне казалось, неплохо знал эту часть Даун-тауна. Мой спутник оказался прав: в буром десятиэтажном кубе, прилепившемся к задней стороне небоскрёба, было не больше респектабельности, чем в старом разбойнике, стоящем об руку с ограбленным миллионером.

- Знаете что, - сказал я, когда мы вошли в лифт и Шумахер нажал на кнопку восьмого этажа, - давайте не будем терять времени. Вы хотели поговорить? Я тоже. Так что обойдёмся без предисловий.
- Согласен, - кивнул Шумахер. - Это существенно облегчит задачу.

Несколько минут спустя мы расположились в не очень удобных креслах - я выбрал кабинет с зашторенными окнами, а не гостиную, откуда открывался вид на стоявшее напротив здание Манхэттен-банка, - и хозяин, предложив напитки, от которых я вежливо отказался, закурил сигарету и задал первый вопрос:

- Скажите, мистер Ховард, вас не удивил мой звонок?
- Нет, - сказал я. - Мы давно ждали чего-то подобного. В конце концов, нет секретов, которые невозможно раскрыть.
- Конечно, - улыбнулся Шумахер. - Но вы хранили секрет столько времени, что... Лет пятьдесят, я не ошибаюсь?
- Сорок семь, - поправил я.
- Сорок семь, - повторил Шумахер, будто запоминая это число. - Наверное, со вчерашнего вечера вы пытаетесь ответить на вопрос: кто? Кто стал для нас источником информации? Хочу предупредить - не ищите предателя в своей среде. Его нет.
- Уже нет, - поправил я. - Майк Горен погиб в автодорожной аварии вечером третьего дня.

Шумахер поднял на меня насупленный взгляд, и мы оба дали соответствующую оценку этой информации. Я знал, что Майка устранили не наши люди, Шумахер тоже знал это, и мы оба знали, что никто не заинтересован в том, чтобы считать эту смерть чем-то иным, кроме несчастного случая.

- Хорошо, - сказал Шумахер. - Я рад, что мы друг друга понимаем.
- Если бы мы не понимали друг друга, - вздохнул я, - вряд ли наша встреча могла бы состояться.

Мой собеседник не знал, конечно, что Майк, по сути, пожертвовал собой, предложив свою кандидатуру на роль Иуды, когда неделю назад мы обсуждали различные версии оперативных мероприятий. Майк знал, и мы знали, что, получив столь важные сведения, в Бюро предпочтут не церемониться с информатором: гласное расследование и, тем более, судебный процесс им не нужны, а вероятность того, что Иуду расшифруют свои, была, с их точки зрения, достаточно велика.

- Хорошо, - повторил Шумахер. - Обычно я задаю вопросы, а не отвечаю на них. Но наш с вами случай настолько уникален, что мне позволено сделать исключение. Я сообщу кое-что из того, что нам известно о вашей секте, и мы продолжим беседу, когда вы подтвердите, что информация не содержит ошибок.

Он протянул мне тощую картонную папку - похоже, в ней было всего два-три листика. Наверняка я знал больше того, что Шумахер мог мне продемонстрировать. Взяв папку и взвесив на ладони, я положил её, не раскрывая, к себе на колени.

- Не люблю канцелярских текстов, - признался я. - Давайте в двух словах. Когда вы о нас узнали?
- О, довольно давно, не в обиду вам будь сказано. В августе девяносто третьего.

Правильно, - подумал я. - И с тех пор вы думали, что играете с нами, в то время как игра шла в ваши ворота.

- Если вы в двух словах расскажете о том, что вам известно, - сказал я, - то мне будет легче сообразить: в чём я могу признаться, а в чём - нет. Согласитесь: если бы у Бюро были против нас конкретные обвинения - с доказательствами и фактами, - то разговаривали бы вы со мной в другом месте. Особенно сейчас, после вторника. Такой удобный случай расправиться с так называемой террористической сектой!
- Вы правы, - кивнул Шумахер. - Просто удивительно... Столько общей информации, чуть ли не философской, знаете ли... И ничего конкретного. Видите, я с вами откровенен, потому что надеюсь на сотрудничество. И знаете почему?
- Легко догадаться, - сухо сказал я. - После вторника у Бюро развязаны руки. Вы можете нас всех пересажать, не утруждая себя доказательствами. Вы ведь и встречу мне назначили неподалёку от бедняг-близнецов, чтобы намёк стал более понятен.
- Я рад, что мы понимаем друг друга, - повторил Шумахер, а я подумал, что на самом деле мы понимаем друг друга даже лучше, чем ему кажется.

Он встал и начал ходить между креслом и окном, три шага в одну сторону, три в противоположную, и речь его тоже была такой, будто переключали рубильник: несколько коротких фраз - поворот - одна длинная - опять поворот...

- Блаженный Эндрю умер в пятьдесят шестом. В психушке. Пророчество он объявил в пятьдесят третьем. У Бюро в те времена была масса проблем, вы ж знаете, что тогда происходило, а тут какой-то безумный дурачок возвестил пришествие Контролёра, ну кому он сдался на самом деле? В общем, проглядели. Секта возникла в пятьдесят четвёртом. В июне или июле. Тут нет точных данных. Да и несущественно. Вас тогда было человек десять-двенадцать - сдвинутые на религиозных предсказаниях люди, готовые поверить всякой чепухе, лишь бы она согласовывалась с вашими представлениями о сути мироздания.
- Минуту, - прервал я, и Шумахер застыл, не успев завершить оборот вокруг оси. - Давайте уточним. Во-первых, что значит "вы"? Лично меня тогда на свете не было, я пришёл к Свидетелям Эндрю значительно позднее. И во-вторых, в Бюро глубоко заблуждаются, если полагают, что наши основатели готовы были поверить в любую религиозную чушь. Блаженный Эндрю знал, что говорил, и если вы имеете представление о других его предсказаниях...

Я сделал паузу, и Шумахер не замедлил подтвердить:

- Имею, конечно, - поморщившись, сказал он. - О том, что мы будем первыми на Луне, о том, что мы ввяжемся во Вьетнаме и проиграем войну, а ещё он говорил, что Советы не дотянут до двадцать первого века. Он был прав, согласен. Но, чёрт возьми, это впоследствии стало ясно, спустя много лет! А тогда... Мало было психов, предсказывавших то второе пришествие, то конец света?
- Таких и сейчас много, - отмахнулся я. - Вы просто не знали Блаженного Эндрю.
- А вы знали, - насмешливо сказал Шумахер и присел на подлокотник кресла. - Вас же тогда ещё на свете не было.

Я не стал отвечать на этот глупый выпад. Помолчал, чтобы унять подступившее раздражение, и сказал:

- Давайте я буду говорить сам. Уверен, что последовательность событий в этой папке изложена верно, но интерпретация...
- Интерпретация, - буркнул Шумахер. - Вы думаете, для обвинения важна интерпретация? Достаточно фактов.

Он аккуратно положил окурок в пепельницу и не стал закуривать новую сигарету. Хорошо. Не переношу табачного дыма.

- Согласен, - сказал я. - Вернемся к пророчеству. В пятьдесят третьем Блаженный Эндрю объявил, что в мир пришел Контролёр. Личность, жизненной целью которой является оценка человечества, как разумного вида.
- Контролёр, посланный Богом, - вставил Шумахер.
- Богом? - удивился я. - Вот видите, с интерпретацией у вас... Блаженный Эндрю, чтоб вы знали, вообще в Бога не верил. Кстати, вам известно, что он закончил Гарвард по физическим наукам? Конечно, вам это известно. Но вы решили, что верить в Бога может и дипломированный физик, тем более - свихнувшийся по причине перенесённого в детстве менингита. Нет, Норман... Можно я вас так буду называть, да? Нет, Норман, Контролёр не был послан Богом, потому что Бога нет. Картина мира, по Блаженному Эндрю, если хотите знать, такова. Вселенная содержит не только известный нам материальный мир, но и бесконечное число нематериальных структур, о которых мы ровно ничего не знаем. Нет, не о духовном начале речь, не о душе, отделённой от тела. Это ведь тоже материя, только иного рода. Блаженный Эндрю говорил о нематериальных явлениях, к духовному миру отношения не имеющих. Каждое материальное тело имеет множество нематериальных измерений. И всё связано, ибо природа едина. Так вот, в космогонии Блаженного Эндрю нематериальная часть Вселенной, эволюционируя, создает дух, то есть разумную структуру переходного вида, а эволюция духа, в свою очередь, создает материальные тела...
- Прошу вас, мистер Ховард, - поднял руки Шумахер, - избавьте меня от лекции! В своё время я читал Блаватскую, беседы тибетских лам, и все эти идеи о том, как дух породил материю...
- Блаженный Эндрю, - заявил я, - знал больше Блаватской и тибетских неучей, что-то слышавших, но мало что на самом деле знающих. Я не читаю вам лекцию, Норман, но вы должны понять, иначе мы не продвинемся дальше. Наша цивилизация была создана нематериальными структурами Вселенной. Не Богом, поскольку всемогуществом здесь и не пахнет. И не Мировым Разумом, о котором сейчас так много говорят, потому что Мировой Разум - это дух, то есть, в конечном счете, тоже материя, только иначе организованная, нежели наши атомы, молекулы и поля. Нематериальный мир - это Стэн, и не спрашивайте меня, откуда Блаженный Эндрю взял это название. Почему Бога зовут Богом, а Аллаха - Аллахом? Имя, обозначение, не более... Послушайте, Норман, почему бы вам не предложить мне выпить? Нет, не спиртное. От стакана холодной воды я бы не отказался.

Вода действительно была холодной, Шумахер бросил в неё два кубика льда и дольку лимона, я немного отпил и продолжил давно отрепетированный рассказ:

- Так вот, Норман, согласно учению Блаженного Эндрю, Стэн время от времени направляет на Землю Контролёра, который, вернувшись после смерти в нематериальный мир, сообщает о том, куда идёт человечество и не пора ли прервать затянувшийся опыт.
- Этот ваш Стэн способен такое учудить? - не удержавшись от иронии, поинтересовался Шумахер. - Он же нематериален, верно? И не способен прямо влиять на материальные процессы?
- Дух возник из не-материи, материя возникла из Духа, - объяснил я. - В реальном мире, число измерений которого бесконечно, всё чрезвычайно сложно, и не нам, не знающим абсолютно ничего о структуре нематериального, рассуждать о том, что Стэн способен сделать, а что - не способен.
- Допустим, - хмыкнул Шумахер. - Продолжайте. Это ведь интерпретация, верно? Давайте говорить о фактах.
- Факт в том, что в тысяча девятьсот пятьдесят первом году на Землю явился очередной Контролер. Он родился человеком и должен прожить ровно семьдесят лет. Этого достаточно, чтобы узнать человечество, оценить его изнутри. В две тысячи двадцать первом году, после смерти, Контролер возвратится в мир духа, а оттуда - в мир не-материи, к Стэну. И Стэн примет решение.
- Логично, - пробормотал Шумахер. - О Контролёре хотелось бы подробнее. Это из-за него весь сыр-бор, верно?
- Конечно, - кивнул я. - У человечества есть два пути. Первый: изменить себя за те семьдесят лет, что Контролер будет жить на нашей планете. В пятьдесят третьем, когда Эндрю сообщил своё пророчество, Контролёру было два года. Оставалось почти семьдесят лет, но что можно сделать за такое ничтожное время?
- Вторая возможность, - продолжал я, - это найти Контролера и уничтожить его. Не выполнив миссии, он не сможет представить Стэну своего отчёта, и человечество получит дополнительный срок жизни. А также возможность пойти по тому пути, который был для нас изначально предназначен.
- По пути добра, полагаю, - Шумахер не мог взять правильный тон, каждая его реплика раздражала меня, и мне требовалось всё больше усилий, чтобы сдержаться и не прервать наш разговор на середине.
- По пути добра, если угодно, - сказал я после минутной паузы. - Если вам действительно кое-что известно о Свидетелях Эндрю, то вы знаете, какую опцию мы избрали. Точнее, к какой опции нас подтолкнул Блаженный Эндрю незадолго до своей кончины.
- Знаю, - сказал Шумахер, почему-то поднял лежавшую на моих коленях папку и заглянул в неё, будто искал подтверждения собственным словам. - Вы поставили своей целью поиск человека, которого называете Контролёром. И уничтожение его, пока он не умер естественной смертью, то есть, пока он не выполнил миссию. Логичное решение. Человечество за полвека не изменишь, а найти одного человека...
- Среди шести миллиардов? - я пожал плечами, показывая, что второй путь решительно ничем не проще первого. - Согласитесь, это даже не иголка в стоге сена.
- Ну зачем вы так... - обиженно протянул Шумахер. - Сами согласились, что мы понимаем друг друга. Этот ваш пророк... Блаженный Эндрю. Не может быть, чтобы он не оставил соответствующих рекомендаций. Алгоритм поиска, так сказать.
- Что вам об этом известно? - напряжённо спросил я.

Есть информация, которая не могла выйти за пределы организации. Есть сведения, которые - я это точно знал - никогда не были разглашены хотя бы потому, что были доступны лишь двум-трём избранным, к числу которых с недавнего времени принадлежал и я.

Естественно, Шумахер понял, что наш разговор вступил в новую, крайне рискованную фазу и может оборваться в любой момент от неосторожного слова или даже жеста. И тогда на своей карьере он сможет поставить жирный крест. Конечно, меня могут арестовать и допросить, как они это умеют. Могут взять ещё несколько человек из моего окружения - о, самых невинных, тех, кто знает только то, что положено, в том числе и о заветах Блаженного Эндрю. Но ведь ничего они от нас не получат. Ничего. И это Шумахеру известно тоже. Поэтому он будет осторожен со мной. Он обязан быть осторожным. И если хочет, чтобы мы по-прежнему понимали друг друга, то непременно ответит на заданный вопрос.

- Меньше, чем известно вам, - сказал Шумахер, - но больше, чем вам бы хотелось, чтобы мы знали.

Обтекаемый ответ. И наверняка правдивый, не придерёшься.

- Шесть миллиардов - абсурд, - продолжал Шумахер. - Если цель Контролёра - знание сути человечества, он не мог родиться каким-нибудь бушменом в Центральной Африке. Так можно всю жизнь прожить и узнать только, почему в соседнем племени у женщин такие отвислые груди, прости Господи... Потенциально Контролёр должен быть уроженцем одной из развитых стран, тех, что определяют направление эволюции нашей цивилизации.
- Почему не в Индии или Непале? - вставил я. - Там ведь куда более высокая духовность...
- Вы так думаете? - помедлив, спросил Шумахер. - По правде говоря, я не считаю, что нищий житель Дели или Катманду более духовно развит, нежели простой фермер из Айовы. Согласитесь, число высокомудрых лам или гуру на душу тамошнего населения вряд ли больше числа учёных на нашем утратившем представления об истинной духовности Западе. И ещё - вы хотите меня уверить в том, что духовный, а не техногенный путь более характерен для нашей цивилизации в целом?
- Контролёр, - сказал я, - вряд ли мог знать это при своём рождении.
- Контролёр, - отпарировал Шумахер, - при своём рождении знал не больше, чем любой младенец. Но тот... как вы сказали? Стэн? Он не впервые посылал на Землю Контролера? Общее направление развития человечества он наверняка представляет. И куда все идёт. И чем может кончиться. Когда Контролёр был на Земле в последний раз?

Вопрос прозвучал резко, и Шумахер наклонился в мою сторону, не отводя от меня пристального взгляда. Господи, знаю я ваши методы - сейчас я от неожиданности скажу что-нибудь, чего говорить не хотел. Как же.

- Не знаю, - я пожал плечами. - Блаженный Эндрю не говорил об этом. Он был пророком, а не историком. Есть разница?

Шумахер кивнул.

- Контролёр, - сказал он, - родился в одной из развитых стран Запада. И согласно учению Эндрю, должен был пойти в политику. Политик - тем более, глава государства, - достаточно информирован и более кого бы то ни было способен оценить путь пройденный и предстоящий. А главное - он принимает решения.
- Вы думаете? - я изобразил голосом сомнение. - Наш президент - вот истинный пример настоящего политика. По-моему, он только после вторника услышал, что существует такая страна - Афганистан.
- А мне показалось, что мы действительно понимаем друг друга, - грустно сказал Шумахер. - Надеюсь, вы не думаете на самом деле, что Джордж Буш-младший и есть искомый Контролёр?
- Нет, тогда бы мы постарались его устранить, а это не так.

Вот. Я сам поставил точку на прежних недоговорках и подвёл собеседника к той красной черте, куда он подбирался окольными тропами. Пусть теперь спросит. Если, конечно, правильно понял мою мысль.

Но Шумахер не принял этого мяча, он задал другой вопрос, к которому я тоже был готов, но ждал его чуть позже - после того, как прозвучит хоть одно конкретное имя.

- Интересно, - сказал он, - как вы могли узнать Контролёра, даже если бы вычислили его? У него что, потусторонний взгляд? Шесть пальцев на левой руке? Третий глаз?
- Мы говорим о взаимопонимании, - я отвёл взгляд, всё-таки этот человек был в своём деле профессионалом, а мне давно не доводилось тренироваться в детской игре в гляделки. - Мы говорим о понимании, а вы все время недоговариваете. Что за вопрос вы задали, Норман? Если вам известна хоть строка из пророчества Блаженного Эндрю, то вы безусловно читали, что Контролёра можно узнать по принадлежащему ему предмету, неземное происхождение которого очевидно. Этакое удостоверение личности. Как значок у шерифа или медаль у Нобелевского лауреата.
- Какой неземной предмет может быть у новорождённого? - картинно удивился Шумахер.
- Ах, - сказал я, - это же ясно! Впрочем, у Блаженного Эндрю сказано: "И было знамение небесное, когда Контролёр пришёл в мир"...
- Вот оно что, - задумчиво произнес Шумахер, будто сопоставлял в уме какие-то уже сделанные заключения с новой, полученной только что, информацией. - Значит, утверждение Эндрю о том, что нынешний Контролер родился в пятьдесят первом...
- Посмотрите астрономические таблицы, Норман, - посоветовал я. - Метеорный дождь Лириды был в том году удивительно сильным. Никогда такого не было ни до, ни после. Метеоры с неба так и сыпались. Мне-то самому видеть не довелось, - добавил я с сожалением, - но люди рассказывали...
- Вот оно что, - повторил Шумахер. - А еще была Вифлеемская звезда, воссиявшая, когда родился мальчик по имени Иешуа. Значит, по мнению вашего пророка...
- Если сложить два и два, то это так, - согласился я. - Если бы Иисусу дали дожить по семидесяти...
- В те жестокие времена, - проявил свою осведомлённость в истории мой визави, - до семидесяти не доживали и куда более спокойные личности.
- Да, - согласился я. - Может, потому человечество и существует до сих пор, что в то время Стэн не смог принять решение?
- Вот оно что, - в третий раз сказал Шумахер и наконец отвёл взгляд в сторону. Всё-таки гляделки и мыслительный процесс трудно совместимы друг с другом. А Шумахер хотел подумать.
- Знаете, - сказал он минуту спустя, - открою вам небольшой производственный секрет. Может, узнав этот смешной нюанс, вы станете откровеннее. Одно время мы думали, что убийство Кеннеди - дело рук последователей Эндрю.
- На самом деле? - поразился я. - Вы решили, что Ли Харви Освальд...
- И Джек Руби, - добавил Шумахер. - Ну да, принадлежали к вашей секте.

Мы посмотрели друг другу в глаза и расхохотались - не знаю уж, чей смех был более искренним.

- Контролёру в то время исполнилось двенадцать лет, - отсмеявшись, сказал я. - Кеннеди был постарше.
- А ещё, - улыбаясь, добавил Шумахер, - мы одно время приписывали вам убийства Альдо Моро и Улофа Пальме.
- Не смешите, - замахал я руками, - не могли вы так думать, если серьёзно нас разрабатывали.
- Ну, - Шумахер пожал плечами, - эти версии были, конечно, экстравагантными и продержались недолго, но, согласитесь, в логике им не откажешь. Тем более, что даже в девяносто третьем, когда Бюро получило о секте Свидетелей Эндрю первую оперативную информацию, убийства Кеннеди и Пальме всё ещё не было раскрыты.
- Если по такой логике рассуждать, - добродушно сказал я, - то Бюро должно было приписать нам все политические убийства на планете. Кстати, неплохая идея - за раз раскрыли бы десятки преступлений.
- По крайней мере, отчитались бы, - усмехнулся Шумахер.

Он встал с подлокотника, на котором сидел, и, разминая ноги, сделал круг по комнате. Я следил за ним, раздумывая над тем, какой следующий вопрос он задаст. По сути, всё уже было сказано, и если в этой комнате были скрытые магнитофоны (а они, конечно, были, кто ж в этом мог сомневаться?), то аналитическому отделу ФБР, возглавляемому досточтимым Норманом Шумахером, было над чем поразмышлять, прежде чем делать следующие шаги. Вряд ли он сейчас решится на мой арест - относительно собственной участи я был спокоен: им нужна вся организация, а не единственный её надежно выявленный представитель, тем более даже не самого высокого ранга. В Бюро знали о нас много - мы сами об этом позаботились, потому что это было необходимо, - но больше о целях и методах, нежели об исполнителях. Нет, невыгодно Шумахеру сейчас меня арестовывать. Проследить - да, конечно. Наверняка вокруг дома расставлены филёры, место, кстати, очень удобное, деться мне некуда, тупик, всего два выхода, пожарные лестницы просматриваются до самой крыши. Всё продумал Шумахер, отправляясь на встречу. Всё, кроме...

- Да, - сказал он, совершив моцион и рухнув в кресло напротив меня, - конечно. Соблазн был велик - повесить на вас всех собак...
- Кеннеди, Моро и Пальме - собаки? - усмехнулся я.
- Не играйте словами, - отмахнулся Шумахер. - Мы быстро прошли этот этап. Поскольку ваша секта всё ещё существует, значит, Контролёр жив. И следовательно, над кем-то из видных современных политических деятелей висит дамоклов меч.
- Вы, наверное, лучше меня знаете… - прервал я собеседника. - В России, говорят, на этого их бывшего... на Ельцина, да!.. тоже несколько раз покушались.
- Оставьте! - не принял игру Шумахер. - Меня не интересует Россия. Мы обязаны защищать наших политиков, американских.
- Ну вот, приехали, - с удовлетворением констатировал я. - И вы, умный человек, решили, что в результате нашей откровенной беседы, после того, как мы так хорошо поняли друг друга, я раскрою рот и назову имя политика, который, по нашему мнению, является Контролёром?
- Было бы замечательно, - кивнул Шумахер, - но на это я даже не рассчитываю. Однако, поскольку мы хорошо понимаем друг друга... Этот ваш агент-провокатор, я полагаю, позвонил в Бюро не по собственному желанию?
- Почему же... - протянул я. Пожалуй, мы недооценили Шумахера и его команду. Если они просчитали этот вариант... - Именно по собственному желанию. Мы никого не посылаем на смерть вопреки его воле.
- То есть, - прищурился Шумахер, - Горен допускал, что...
- Конечно, - подтвердил я, - это предполагалось.

У меня затекли ноги - всё-таки уже почти час я сидел в неудобной позе. Кряхтя, я вытащил себя из кресла и повторил путь Шумахера - несколько шагов к зашторенному окну, потом обратно, ток крови в ногах восстановился, да и вообще пора было заканчивать разговор. Всё уже сказано - вряд ли в Бюро рассчитывали на большее.

- Мы многое предполагали, - сказал я, остановившись перед Шумахером, - в том числе и то, что Блаженный Эндрю мог ошибаться.
- Ошибаться? - Шумахер смотрел теперь на меня снизу вверх. Он действительно был удивлён, а не играл удивление. - Пророк, в чьи слова вы верите безоговорочно?
- Мы - не религиозная секта, что бы там в Бюро ни думали по этому поводу, - отрезал я. - Это раз. Второе: вряд ли в Бюро оказался полный текст пророчества. Собственно, весь наш разговор свидетельствует о том, что полного текста у вас нет.
- Конечно, - легко согласился Шумахер. - Но того, что есть...
- Недостаточно для правильных выводов, - перебил я. - Блаженный Эндрю говорил, что политик видит путь и принимает решения, и потому полномочия его выше тех, что должен иметь Контролёр. Стэн - решает. Контролёр - информирует. Вот почему, кстати, не мог быть Контролёром Христос - он принял на себя бремя решений и вины. Нет, Норман, Контролёра нужно искать в других структурах.
- В других, - проговорил Шумахер, прозревая. Неприятно, наверное, понимать, что твою организацию переиграли. И кто? Тайная секта ненормальных, воображающих, что от их действий зависит судьба цивилизации.
- Подумайте, господин Шумахер, - я издевался в открытую, у меня было преимущество: он сидел в глубоком и неудобном кресле, а я возвышался над ним, и наши взгляды теперь вели неравную борьбу, мой взгляд обрушивался сверху, как лавина. - Подумайте: почему именно сейчас Свидетели Эндрю раскрыли себя?

Шумахер скептически усмехнулся: конечно, он был уверен, что это не мы открыли свои карты - не все, ровно столько, сколько посчитали нужным, - а они там, в Бюро, хорошо поработали и получили важную информацию о глубоко законспирированной террористической секте.

- Ответ очевиден, - продолжал я, торопясь поставить последнюю точку. - Мы нашли Контролёра и подвели его к решению о необходимости встречи с исполнителем.

Соображал Шумахер быстро, но реакция была уже не та, что в молодости, когда он работал оперативным агентом. Пистолет висел у него в наплечной кобуре, но кресло оказалось неудобным, и Шумахеру понадобилось полсекунды, чтобы добраться до оружия. Конечно, я был быстрее. Шейные позвонки переломились с неприятным хрустом, и голова начальника аналитического отдела Федерального Бюро Расследований упала на грудь, будто у тряпичной куклы. Он умер мгновенно.

Постояв минуту над трупом, я осмотрел комнату и обнаружил магнитофон в ящике письменного стола. Наверняка были и другие. Хорошо. Я ведь не убийцей-фанатиком сюда пришёл, а Исполнителем, и пусть об этом станет известно.

Я сдвинул штору и выглянул в окно. С восьмого этажа не было видно ничего подозрительного, но я знал, что далеко уйти мне не позволят. Я и не рассчитывал. У каждого своя миссия в жизни. Свою я выбрал сам.

Перед уходом я обыскал покойного. В его карманах я нашел горстку мелочи, грязный носовой платок, спички, мятую полупустую пачку "Золотой Явы" и бурый ноздреватый камень - кусок марсианского грунта.