Пролог

Если вам нужны деньги, не стоит полагаться на милость Божию. Спасти принцессу от дракона, поменять неожиданно подвернувшегося коня на половинку царства с умеренным климатом и видом на море, вступить в права наследования захудалой провинцией… посмотрите правде в глаза – у вас нет шансов. Лимит удачи был вычерпан много лет назад легендарными героями, и на долю потомков остались жалкие крохи, и найденный в грязи кошелёк с десятком золотых расценивается как щедрый подарок судьбы.

Можно, конечно, вооружиться дубинкой и выйти на тёмные осклизлые улицы, надеясь, что жертва найдёт вас раньше, чем простуда или городская стража.

Можно пойти в народ, предлагая тёмным крестьянам волшебные пятновыводители, магические мухобойки и уценённые индульгенции.

А можно взять на вооружение опыт предыдущих поколений и расхаживать по питейным заведениям, предлагая желающим послушать истории о тех славных временах, когда за пару не слишком породистых коней можно было получить небольшое царство с видом на море. В таком случае вам хватит хорошо подвешенного языка, цепкой памяти и устойчивости к хмельным напиткам.

Старый Ламме был из таких.

- Историю, Ламме, историю! – хмельные посетители таверны “Голубой Кабан”, покончив с употреблением грубой телесной пищи, возжелали теперь пищи духовной. Под пивко она завсегда неплохо идёт.
- Только не ту, которая про глупого тролля и волшебный котёл, - наклонился к сказителю мрачный коптильщик в широкополой шляпе, - и не ту, что ты любишь рассказывать после восьмой кружки, ну та, что про богатого мельника и золотого барана.
- Расскажи нам что-нибудь про любовь, про морскую деву и бедного рыбака, - мечтательно выдохнула дородная Эльза, жена трактирщика.

Ламме прочистил горло и многозначительно посмотрел на пустую кружку. "Эля! Эля сказителю!", - зашумела немногочисленная аудитория. Эльза, всколыхнув пышным бюстом, лично отправилась на кухню за элем.

Сказитель немедля уткнулся в кружку и долго из неё не выныривал.

- Однажды много лет на месте этого благословенного города (да-да, и этой трижды благословенной таверны!) возвышался мрачный, угрюмый замок. В замке том обитал могущественный волшебник. Волшебник скучал. Вот уже много лет ни один искатель приключений не осмеливался переступить границу его владений. Ничто не могло развлечь старого мага, ничто его не интересовало.

Но однажды, хмурым ноябрьским утром...

- А чего нам здесь надо-то, любезный Персен?, - Трюмо в очередной раз попытался перебросить крюк через замшелую замковую стену.
- Сокровища, друг мой, несметные богатства! - энтузиазму Персена позавидовал бы любой уличный проповедник.
- Трактирщик в деревне сказал мне, что в этом замке некогда обитал могучий колдун...
- Брось! Подвыпившие крестьяне сами придумывают эти сказки, чтобы пощекотать себе нервишки перед сном.
- Нет, ну а вдруг?
- Не дури! Если здесь кто и жил, то он давно отбросил и копыта, и рога, и свою богопротивную волшбу. Ты хотя бы на кладку взгляни! - Персен в запале пнул покрытую лишайником стену - и едва не поплатился за это. Старая кладка, не выдержав сотрясения, выпустила из своих объятий объемистый валун, и тот рухнул в пересохший ров, с хрустом врезавшись в небольшой трилобитовый панцирь.
- Слушай, Персен, - Трюмо поскрёб рыжую проволоку, заменявшую ему щетину - а может быть, мы...
- Ничего-ничего. Мы войдём, заберём драгоценности и быстро канем в эту самую... в Ленту. Вроде того.
- Да нет же! Я хотел...
- Или все же в Лепту?..
- Персен!
- Ну, растворимся, исчезнем, рассыплемся в прах!..
- Ворота!
- Исчезнем, словно дым!.. Спокойствие, мой нервный друг. Что?
- Ворота открыты.

Внутри замок выглядел ничуть не веселее, чем снаружи. Давящая и сочащаяся мрачность обстановки напомнила Персену подвалы инквизиции, с которыми ему однажды довелось познакомиться несколько ближе, чем хотелось. Суеверный Трюмо нервно озирался, ожидая призраков, но углядел лишь пару влюблённых крыс. Друзья поднялись по пыльной лестнице, миновали заваленный пылью коридор, и с трудом открыв истерзанную временем и насекомыми дверь, вошли в огромный, чисто прибранный зал.

- Гляди, Трюмо, здесь когда-то проходили пиры и оргии, - Персен восхищённо огляделся, - Представляешь, благородные рыцари нажирались тут в мелкие дребезги, а потом приставали к прекрасным дамам! Ну, те, что еще шевелиться могли, конечно.
- Похоже, у них и сегодня намечается попойка, - Трюмо несильно встряхнул замечтавшегося товарища и указал вперёд.

Посреди зала невозмутимо стоял длиннющий стол, плотно заставленный тарелками, блюдами, кувшинами, чашами и зачем-то канделябрами.

- Вот ведь дьявол!! - поперхнулся Персен, - клянусь сапогами покойного папаши - минуту назад здесь ничего такого не было.
- А ведь это еда-а, - мечтательно протянул Трюмо.
- Ловушка, - поморщился маленький вор, давясь скупою мужскою слюной. – Хотя… Но всё равно, лучше не стоит.

Трюмо не отвечал, молча, вгрызаясь в баранью ногу.

Персен принялся убеждать себя, что не может такой богатый стол торчать посреди заброшенного замка, но доводы голода одержали сокрушительную победу над здравым смыслом.

- Приятного аппетита! - разнёсся по зале надтреснутый старческий голос, - добро пожаловать в замок Бринн. Чувствуйте себя как дома.
- Спасибо, - пробурчал Трюмо, вгрызаясь в баранью ногу.
- Не за что!, - торжественно провозгласил голос, - кушайте на здоровье! А вот вы, досточтимый Персен Попрыгунчик, оставьте в покое этот кубок, он не послужит вам ни в качестве холодного, ни в качестве метательного орудия.
- Э-э... Здравствуйте. Так я имею честь беседовать с тем самым великим, непрезойдённым, прославленным... – Персен небрежно поставил кубок на стол и развернулся. В зале, кроме них, никого не было.
- Да. Вы поразительно догадливы, мой юный друг.
- Так этот старый пень ещё жив? Персен, ты утверждал, что он давно врезал дуба, - блеснул сообразительностью Трюмо.

Раздался смешок.

- Вы почти угадали, мой сообразительный друг. Меня одолевает смертная скука. Лет триста назад я собрался было покинуть этот негостеприимный мир. Да, да, чистая правда! Но воры... Ах, воры! Они заставляют меня вновь почувствовать себя молодым семидесятилетним магом. Ах, эти старые добрые времена: подпиленные волшебные палочки, шипастые мантии, корсеты-удавки, и мои любимые отравленные манускрипты. В те благословенные времена всё казалось таким новым, оригинальным; никогда не забуду как заколдовал доспехи одного глупого самоуверенного рыцаря. В сущности, ничего особенного, тривиальное заклинание отождествления, но как же забавно они чавкали, закусывая хозяином!
- Впрочем, вам не понять, - двери, к которым Персен пытался толкать дорвавшегося до еды Трюмо, с резким стуком захлопнулись. – Нет-нет, куда же вы? Законы гостеприимства не позволяют мне вышвырнуть вас прочь. Во всяком случае, не сейчас.
- Ну вот, значит можно доесть! - Трюмо, наконец, стряхнул с себя Персена и решительно направился к столу.
- Извините, многоуважаемый вор, - голос хозяина звучал насмешливо, - но мне кажется, будто ваше место за столом уже занято.
- Э, постой. Откуда взялись эти парни? - Трюмо в замешательстве остановился.

Персен выглянул из-за широкой спины своего друга и обомлел. Перед богатым столом недвижно замерли два едока; одним из них был Трюмо, во втором маленький вор узнал себя.

- Забавно, мой милый Персен, не правда ли? – маг веселился, - вы здесь - и в то же время там. Такое случается - с теми, кто пытается ограбить мага, не обладая достаточной квалификацией. Те же, кто подобной квалификацией обладают, стараются не подходить к подобным замкам ближе, чем на пять лье. Надеюсь, теперь вы поинтересуетесь, почему я не испепелил вас на входе?
- Мы тебе нужны, да? - блеснул интуицией Трюмо.
- Блестяще, о многомудрый мордоворот, просто блестяще, вы просто читаете мои мысли. Но позвольте мне ненадолго утаить от вас свои замыслы, а чтобы вам не было скучно…

Персен всегда подозревал, то существует на свете такое понятие, как “уют”. Доказательств, правда, у него не было - до нынешнего момента. Персен огляделся и решил обозвать комнату, в которой он очутился, уютной. Слово, обретавшееся где-то на задворках лексикона, критически оглядело огромную кровать с балдахином, цветной витраж, подсвеченный утренним солнцем, золотые канделябры, черномраморные колонны, недоуменно посмотрело на обнажённые статуи и, наконец, удовлетворённо заняло подобающее место. “Красота-то какая, а!”, - подумал Персен; чувство прекрасного ему ампутировали при рождении.

Откинув полог, Попрыгунчик углядел здоровенное зеркало, в котором отражалась добрая треть комнаты, включая кровать, балдахин, и его, Попрыгунчика, физиономию. Персен дружелюно помахал отражению рукой – и только тут заметил, что из зеркала на него смотрит какая-то неизвестная, до омерзения привлекательная рожа. Нервы воришки не выдержали. Вскочив, он кинулся к зеркалу, изображая свежепридуманные магические жесты, долженствующие отгонять нечистую силу. Отражение эти жесты старательно повторяло.

Проведя ещё пару опытов, Персен убедился, что тело мускулистого красавца с роскошной льняной гривой принадлежит ему, искателю приключений неизвестно скольких (но никак не менее двадцати пяти) лет от роду. Старого тела было, конечно, жалко. Оно было каким-то… привычным, что ли. С другой стороны, это тело – Персен пристально рассматривал свою руку длинными пальцами и холеными ногтями – это тело, пожалуй, было не хуже. Через три минуты извертевшийся перед зеркалом герой решил, что лучше.

Шуточки давешнего колдуна? Вряд ли. С чего бы вдруг мерзкому старикану понадобилось превращать его в писаного красавца?

На необозримой кровати что-то зашевелилось. Персен прыгнул, отдёрнул полог и обомлел. На кровати лежала баба. То есть девушка. Такой красивой бабы, ну, то есть, женщины, он не видел даже при дворце королевы Элоизы, где служил трубочистом и сверху мог наблюдать всех фрейлин, служанок, кухарок и прачек.

“А не поцеловать ли мне эту красавицу?”, - спросил себя Попрыгунчик и без слов приступил к делу.

- Ты кто? Ты какого? - поинтересовалась красавица.

Внезапное шевеление под боком заставило Персена выйти из задумчивости. Он повернулся на звук и обомлел. Такой красивой девушки он еще не встречал. Даже самые обворожительные фрейлины королевы Элизабет, на которых он насмотрелся во время службы придворным трубочистом, не были и в половину так прекрасны. И эта фея, это неземное создание сейчас сладко посапывало у него под боком. Это означало... Персен даже боялся представить что это могло означать. Дрожащей от волнения рукой Персен, осторожно отвёл с фарворового личика незнакомки непослушную янтарную прядь и сам ещё не веря своему счастью наклонился, чтобы...

- Эй, ты кто, чёрт подери? - поинтересовалась красавица.
- Ну, я тот э-э. Как же это было?... Мысли в голове Персена менялись с частотой барабанной дроби, - Я тот кому вы, хм, вероятно, подарили эту ночь.
- Чего!? - и тут Персен получил весьма чувствительную затрещину.
- Тысяча чертей, дьявольщина! - выругалась принцесса, потирая отбитый кулачок, - что это с моими руками?
- Простите, ради всего святого, это моя недостойная голова послужила причиной столь болезненного начала дня. Позвольте мне как-то загладить нанесённую обиду, - одурманенный красотой девушки Персен говорил такие слова, какие постеснялся бы произносить даже в самых сокровенных мечтах. Впрочем Персен никогда и не заходил в мечтах так далеко. Верхом наглости для него было украсть подсвечник из королевской опочевальни.
- Что ты несёшь? - голос принцессы походил на пение серебряной флейты, - откуда ты такой взялся? И где во имя преисподней этот негодяй Персен.
- Как это, "Где Персен?" вот он я, - "Она знает моё имя! Она знает его!" золотые трубы в голове Попрыгунчика окончательно заглушили голос разума, - и если вы наконец узнали меня, то мы могли бы...

Смех красавицы мог бы легко поспорить с журчанием маленького ручейка.

- Ты - Персен!? - маленький пальчик уперся в грудь попрыгунчика, - Да ты меньше похож на него, чем больная холерой крыса! У моего кореша Персена один глаз больше другого и правое ухо оборвано, а в левом - оловянная серьга!
- И вовсе она не оловянная! - обиделся Персен, - чистое золото, я вынул его из уха нечитивого мавра!
- Мавра!? Ха! Ты спёр её из сумы для подаяний, когда отца Игнасио переехала телега. - внезапно на лице красавицы возникло замешательство, - Постой, ты, что, и вправду Персен?!
- Ну, да, а ты самая обворожительная и... Т-Трюмо? - голос Попрыгунчика придательски дрогнул, - Нет, это не можешь быть ты. Ну, признайся ведь это не ты?
- Я! А кто ж ещё? Ведь не Папа же Римский? - хохотнула красавица.
- Да, уж не папа, а скорее мама, - Персен никогда не паниковал, за исключением однго, двух, ну максимуи пяти случаев, однако теперь он по-настоящему испугался.
- Чего? Что за бред ты несёшь? Давно не получал в глаз?
- Посмотри на себя, а лучше взгляни вон в то зеркало, - Персен как завороженный разглядывал открывающуюся картину. Принц и принцесса, принцесса и принц, словно вышедшие из сказки такие прекрасные, что захватывало дух, Персен Попрыгунчик и Здоровяк Трюмо - авантюристы и воры низкого пошиба, завсегдатаи самых подозрительных трущобных заведений, те, по кому плакала виселица в доброй половине городов по всей осиянной Благодатью Всевышнего Европе - теперь они одно целое. Что с этим делать Персен решительно не знал.

Внезапно отражение в зеркале затуманилось, пошло волнами, которые сложились в огромное бородатое лицо.

- Доброе утро, мои дорогие незадачливые воры, - теперь маг был сама любезность, - хорошо ли вам спалось, удобно ли вы чувствуете себя в этих прекрасных молодых телах.
- Мерзкий старикашка! Во что ты меня превратил? Дай только добраться до тебя! - от волнения высокая грудь Трюмо весьма аппетитно вздымалась.
- Ну, ну моя дорогая юная леди. Это слишком грубые слова для такого нежного и чувственного создания. А вы уважаемый Персен, как вам понравилось новое тело?
- Хм, ну оно вполне… то есть я хотел сказать достаточно приемлемо. Однако к чему весь этот маскарад, многоуважаемый маг?
- Вам придётся сыграть в одну игру. Она стара как мир, но с годами не теряет своей новизны. Люди по всей земле рады играть в неё раз за разом. Итак, вы будете играть, а я смотреть. Окажите мне любезность хе, хе потешьте старика.
- Так что же мы должны делать? - неприятный холодок предчувствия медленно разрастался в груди Персена.
- О! Сущий пустяк! Вам предстоит навеки полюбить друг друга. Поцелуй истинной любви будет ключом к освобождению от заклятия. А пока ваши настоящие тела послужат неплохими вешалками для шляп. Хоть раз в жизни займётесь полезной работой, хе, хе.
- Любить его?! - Персена передернуло, - С одной стороны конечно же такое тело… Но это ведь Трюмо!
- Во-во, а если ты ещё что-нибудь скажешь о моем теле, то получишь в глаз!
- Э, извини, конечно, но твои буфера! Эй, погоди! Ай, дьявол!
- Ну чтож, друзья мои, - голос мага стал отдаляться, - полагаю вы легко найдёте общий язык. Прощайте!

Персен пригнулся и нырнул за угол. Как раз вовремя. Изящная скамеечка для ног, со свистом пронеслась в каком-нибудь сантиметре от вспотевшего носа Попрыгунчика.

- А ну, иди сюда, недоносок! - нежный голосок, больше похожий на звон колокольчиков, произносящий нечто подобное, введёт в ступор кого угодно. Персен слега замешкался и чуть не поплатился за это. Красавица в оборванной ночной рубашке, словно призрак возникла перед ним, замахиваясь вполне материальной кочергой.
- Эй, постой! - Персен с трудом уклонился от удара, - Да, постой же, Трюмо!
- Постоять!? Постоять!? Да что тут стоять, во имя Люцифера и всех демонов! Сейчас я оберну вот эту кочергу вокруг твоей тощей шеи и тогда отдохну, - Трюмо направил своё оружие на Персена.
- Да? Хорошо, приступай! И навсегда останешься в этом, хм, в этом теле! - Персен сглотнул, ожидая последнего удара, но тот так и не последовал. Принцесса стояла опустив кочергу, ее зелёные глаза наполнились слезами, и от этого она выглядела ещё прекраснее.
- В этом теле? - принцесса всхлипнула и шумно высморкалась в бархатную портьеру, - А по чьей вине я нахожусь в этом теле? Кто предложил ограбить замок. Кто кричал про сокровища? Про то, что старик давно умер?
- Ну, хорошо, я немного ошибся, - теперь Персен был в своей стихии. Пудрить мозги он учился с детства, - ты же знаешь, идея была такой заманчивой, ну а если бы всё получилось, кто первым отблагодарил бы меня? Кто, Трюмо?
- Я? - неуверенно предположил Трюмо.
- Вот именно - ты. Так что радуйся, не всё еще потеряно. Твой предприимчивый и сообразительный друг найдёт выход из положения. И, кстати, сколько ты ещё собираешься бегать в этой драной распашонке? Оденься поприличней и спускайся вниз, устроим совет. Тем более, что улепётывая от тебя я слегка проголодался.

Как только Персен вошёл в злополучную пиршественную залу стол, до этого девственно пустынный, мгновенно наполнился всевозможными кушаньями. Доброй половины предлагаемых блюд Попрыгунчик никогда не видел, вторую видел, но редко и, приимущественно, издалека. Из столовых приборов знакомым оказался только нож, всё остальное вызывало какие-то нездоровые ассоциации. И тем не менее Персен был вполне доволен, а ещё он действительно проголодался. Из приятного жевательно-поглощательного состояния его вывел только стук каблуков и отборная матросская брань произносимая голоском столь нежным его можно было принять за пение ангела. Персен поднял глаза и обомлел.

- Трюмо! Где ты достал свою старую одежду?
- Она висела на стуле в спальне, представляешь! Вот только, теперь чёртовы сапоги не держатся на ногах, да и эти холмы, - Трюмо раздосадованно потрогал свою новую грудь, чем вызвал у Персена приступ удушья, - короче куртку придётся перекраивать по новой. А ещё мои метательные ножи, они стали дьявольски тяжёлыми. И это всё ты, - глаза Трюмо вспыхнули.
- Эй! Успокойся, мы же договорились! Лучше садись и поешь. Это должно пойти тебе на пользу.

Оставшееся время трапеза протекала в тягостом молчании, прерывающемся только сосредоточенным чавканьем, а также испуганными криками, когда какое-нибудь из блюд начинало проявлять признаки жизни.

Они лежали бок о бок на покатой крыше донжона. Полуденное солнце ощутимо припекало, но устойчивый ветер с моря вполне компенсировал нарастающую жару.

- Фу-х, ну я и объелся, - Персен осторожно прикоснулся к надувшемуся животу.
- Угу. Я тоже, - принцесса смачно рыгнула, и повернулась на другой бок.
- Не объедался так с самого белтайна, - продолжал Персен, - понишь тогда мы виграли у бондаря половину быка.
- Да, тот старый как мир трюк с утяжелёнными костями. Ох и матерился же он тогда! - принцесса извлекла из ножен кинжал и принялась ковыряться в зубах.
- А ведь мы неплохо устроились. Нет ну согласись, Трюмо. Даже епископ не смог бы себе позволить такой роскоши!
- Облака, - тихо произнёс Трюмо, - облака такие, ну такие, как... и этот лес вдали он, он просто... и вообще. Короче так бывает когда с вечера нажрёшься как свинья, а утром совсем нет похмелья.
- Ты знаешь, Трюмо, - задумчиво протянул Персен, - такой ты мне нравишься гораздо больше.

Мы частенько говорим то, о чём лучше промолчать.

Солнце садилось за лес. Конечно, какой-нибудь менестрель смог бы описать этот процесс гораздо более красочно, но для Трюмо было вполне достаточно и того, что большой жёлтый, а теперь уже оранжевый шар исчезал за верхушками деревьев. Кошмарный день шёл к концу. Ещё не так давно родной и привычный кожаный доспех успел натереть весьма приличные мозоли в самых интересных местах, любимые сапоги при каждом шаге норовили слететь с ноги, а стянутая ремнями грудь сильно болела. Трюмо тяжело вздохнул.

- Скучаешь? - на стену опасливо поднялся Персен. В руках Попрыгунчик сжимал большой покрытый, вмятинами щит. Трюмо удовлетворённо усмехнулся, во всяком случае, метать ножи он не разучился, - слушай, я вот тут подумал, надо ведь как-то выходить из положения. То есть тебе, конечно, гораздо сложней, однако надо что-то делать.
- Сгинь, - Трюмо угрожающе повернулся в сторону Персена, нащупывая рукоять очередного кинжала.
- Я понимаю, это тяжело, но, метая в меня ножи, ты... " Дзинь"... ничего не добьешься.

Трюмо было плохо, хуже некуда. Хоть плачь.

Огромная зеленоватая луна взгромоздилась на небосклон, посеребрила верхушки дальних елей и будто бы с некоторой опаской осветила две стоящие на стене фигуры. Расстояние между ними было приличным, а в случае Персена попросту безопасным.

- Эй Трюмо, ты всё ещё злишься на меня?
- Не знаю.
- Хочешь поговорим?
- О чём ещё?
- Давай поробуем не мешать друг другу. Можем даже есть раздельно, если хочешь. Ведь должен же быть какой-то выход. Я здесь постараюсь всё осмотреть, а ты, ну ты можешь составить мне копанию.
- Я буду тренироваться, - голосок принцессы обрёл некоторую твёрдость.
- Тренироваться?
- Да с мечом и с кинжалами? Пускай это и не моё тело, но я хотя бы добьюсь, чтобы оно дейстовало, как моё, - теперь в нежном девичьем голосе звучало так знакомое Персену упрямство его старого друга. Или всё же незнакомое?
- Хорошо, так тому и быть! Слушай, а ты придёшь завтра на стену? Может быть мы...
- Даже ине думай об этом!

Обрить волосы не составило большого труда, но ситуация от этого нисколько не улучшилась. Кукольное личико, взиравшее из зеркала, теперь казалось ещё невиннее и свежее. После нескольких неудачных попыток тяжёлые тренировочные мечи и секиры из металла пришлось заменить на деревянные. Однако, несмотря на неудобства, Трюмо упражнялся каждый день.

Персен продолжал лазить по замку и окрестностям, его подтянутая ладная фигура мелькала, то там, то здесь. Они встречались лишь вечерами в каминной или на стене.

У луны сегодня был выходной, но если она всё-таки вышла бы на небо за сверхурочные, то обнаружила бы, что расстояние между неподвижными фигурами существенно сократилось.

- Слушай, Трюмо. А каково это?
- Что?
- Ну, чувствовать себя женщиной?
- Я не чувствую себя женщиной.
- Однако же ты не можешь помочиться со стены.
- Ещё одно слово и со стены полетишь ты.
- Да ладно тебе, вот лучше взгляни, какое сегодня звёздное небо.

Огонь в камине полыхал вовсю. Шаловливые языки пламени пытались вырваться из тесной каменной клетки, бросались искрами. Кресло, в котором сидел Трюмо, едва ли смогло бы вместить его прежнего, но теперь казалось необъятным. Неслышно подошёл Персен, снял с полки тяжелый канделябр, зажёг свечи. За последние дни он сильно похудел и вроде бы даже стал ниже ростом, однако выглядел по-прежнему блистательно.

- Может, вина? - неуверенно предложил Попрыгунчик.
- Раздобыл бы лучше где-нибудь пива или браги!
- Думаешь, мне самому не хочется!? В подвалах только чёртово вино!
- Подвалы? - оживился Трюмо.

- Вот здесь, надо полагать, он держит самое старое, - возвестил Персен, разводя в стороны занавес многовековой паутины. Огромные, покрытые мхом бочки тянулись вглубь, насколько хватало света факела.
- Чудеса! - Трюмо аккуратно прикоснулся к шершавой поверхности одного из гигантских резервуаров. От непрестанных упражнений с мечом нежные девичьи руки уже успели загрубеть, но всё же не настолько, чтобы не ощутить грубость старых досок и покой хмельной влаги под ними.
- Представляешь, сколько можно было бы выручить золота если продать всё это добро, - мечтательно протянул Персен, - мы купили бы таверну. Десяток таверн! Да что там - сотню!
- Зачем тебе таверны? - удивился Трюмо, - вот же оно всё здесь и никто не станет вышвыривать тебя только потому, что ты голый лежишь под столом!
- Э-э, нет, друг Трюмо. Это для благородных, понимаешь. А мы с тобой... - Персен задумался, - но, впрочем, не сбегать ли мне за секирой и парочкой кубков.

- Я т-тя люблю, не-е ну правда, как сестру, то-есть я хотел скзать... хоть ты конечно и подонок... - слова почему-то никак не желали построиться в нужном порядке и Персену приходилось всё время следить за ними. На это уходили почти все силы. Он лежал на коленях у Трюмо, что оказалось на удивление приятным делом и периодически поливал себя вином из кубка.
- А я т-тя не люблю, но увжаю, ты хороший, честный негодяй. Я всегда была рада, в смысле был...- хрупкая конституция Трюмо никак не способствовала потреблению алкоголя, а тем более в таких количествах, - надеюсь вы, то-есть, ты отнесёшь меня, нас до аппар..., аппарта..., короче до лежака?
- Всенепременно.

Ночь - это время преображения, ночью может случиться такое, о чём будешь стремиться забыть всю оставшуюся жизнь. Эту ночь Персен не смог бы забыть никогда.

Персен, бежал вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Он обыскал уже весь замок, но Трюмо нигде не было. А что если она или он... Да какая, к дьяволу разница! Если это случится, тогда... Персен не знал, что тогда, но чувствовал, что просто не сможет этого пережить. И не важно, игра это или проклятье или что-то ещё. Всё не важно. Только бы найти. Только бы успеть. Не дать свершиться неизбежному. Словно вихрь Порыгунчик взлетел на крышу донжона. Трюмо ждал его там.

- И это всё!? - жена Трактирщика была просто вне себя, - Всё? Ты что же, не помнишь концовки!? Вот, что я тебе скажу Ламме Хоффсельк, если ты сейчас же не вспомнишь, чем всё кончилось, то я вот этими руками вырву твою куцую бороду. Не будь я Эльза Альвенмильх!

Сказитель невозмутимо опрокинул очередную кружку, и хитро прищурился.

- Я слышал, - тихо проговорил он, и шум таверны неожиданно утих, - я слышал, что эти двое основали здесь поселение, а потом на его месте возник этот прекрасный гостеприимный город, таверны которого столь щедры на пиво для бедных путников.
- Я всегда знал, Эльза, что на самом деле ты - мужик, - пробормотал потрясённый трактирщик.

Увесистая дубовая табуретка с грохотом врезалась в стену.