Пролог
Чалый звездолёт, всхрапывая и тряся соплами, пятился от Гончих Псов. Дурацкая фраза билась в моём разуме, терзала его, жгла медленным огнём. Когда взорвался Стархэвен, мы с Лэей были на космодроме. Я обнимал её, уговаривал не плакать. Из открытого ангара доносилась пошлая музычка радиокомикса. Теперь я не смогу забыть эту фразу. Никогда.
Лэя умерла не сразу. Бездонные, светло-изумрудные, ещё не подёрнутые блеклой поволокой безумия, её глаза будут вечно гореть в моей памяти. Я не успел помешать.