Оставалось всего семьдесят лет, но что можно сделать за такое ничтожное время?
Выпить кофе из пластикового стаканчика, откинуться на сиденье и, периодически косясь на стрелку, вспомнить, каким образом образцовый агент “Интертайма” в моем лице ухитрился оказаться в несанкционированном прыжке на семьдесят лет назад.

Оставалось почти семьдесят лет, но что можно сделать за такое ничтожное время? Тем более, что уже несколько столетий у меня болела голова и иногда прихватывало сердце... “Дурацкая идея весь этот конкурс!” — в очередной раз подумал я, кидая в рот таблетку аспирина — “Надо сделать перерыв. И отдохнуть... Прогуляться”.

Я шел по Земле, по улицам и заглядывал в окна домов. Я смотрел в лица людей. Я искал в них себя и не находил...

Эпизод 49. Подземелья фабрики грёз

- Осталось почти семьдесят лет... но что можно сделать за такое ничтожное время?

Услышав эту произнесённую таинственным неземным полушёпотом фразу, герой Неведомого фронта и суперагент Абсолютного отряда Митрофан Гораздый спокойно усмехнулся и достал из кармана свой знаменитый носовой платок, в недрах которого был весьма надёжно запрятан секретнейший чип, изобретённый тайным гением Неведомого фронта физиком-диссидентом Савелием Челищевым. Эх, недаром, сказал себе Митрофан, всё было недаром...

Небо!
Небо никогда так не было жестоко к нам как сегодня. И это настораживало нас всех куда больше, чем появление "Лапрезов".

Гентон расправил свои большие белые крылья и несколькими резкими взмахами оказался возле юного Онтори. Попутный прохладный поток воздуха освежал и помогал перемещаться в пространстве.
- Гентор. А что там, за этими горами?
Спросил Онтори указывая на высокие черные горы с желтыми полосами в далеке.
- Наши враги. - коротко и сухо ответил Гентор.

Панорамная стена пустого зала открывала вид на грот, на стенах которого дрожали отблески языков пламени небольшого костра, разведённого у входа. В глубине оранжевые блики выхватывали из тьмы лоснящиеся спины ослов, покачивавшихся в полуночной дрёме. Мужчина и женщина в потрёпанных долгой дорогой одеждах спали, обессилено привалившись к стене. Только пара беспокойных овечек крутилась около яслей и недоумённо таращилась на младенца, посапывавшего там, где хозяева обычно оставляют корм ютившейся здесь живности.

Pages